Когда из зала уходит музыка...

Когда из зала уходит музыка

и гаснет свет и ложится тишь –

вскипают тени случайных спутников,

что здесь сомкнулись и разошлись…

Скользя по стенам, меж паутинами,

танцуют глупенький менуэт

и распадаются в миг единый, но…

Есть те, что бродят здесь много лет.

И мы столкнулись, не веря в мистику,

и пели песни, не помня слов,

но вдруг взглянули в глаза попристальней –

и всё. Цунами. Война. Любовь!

Диванчик скрипнул. На коврик вытертый

летят обувка, шелка, джинса…

А на окне, в застекольных выселках,

мерцают облики-образа…

По стенам вязко елозят бликами

лучи от фар. И случайность фраз

втирает нежно желанья липкие,

гнёт хороводами лунных фаз…

Ах, этот шаг перемен позиции –

glisse, galop, ниже, в grand plie.

Окно. Прижата к стеклу, мизинцем я

рисую в инее вензель «Е»…

Озноб спускался по стылым пальчикам,

и я гасила твой дерзкий пыл.

Кружились тесно в промёрзшем зальчике,

листали танго, фанданго… Был

и шёлк скольженья бедра вдоль ягодиц,

и коготками по коже – вниз…

Вздымал до неба. Клал на колени, ниц.

И был исполнен любой каприз!

Когда наполнит сияньем солнечным

пространство это весёлый день,

забьётся в щели, свернётся в крошечки

вся полуночная полутень.

Засохшей крови, вина ли лужицу,

затрут небрежно и новый пир

накроют щедро. И вновь закружится –

укрыт лиц масками – антимир.