"В отличие от художественного вымысла, в действительности после перемещения меня не встретила делегация с просьбами о спасении мира. Более того – если бы такие просьбы и поступили, я всё равно не понял бы ни слова, как не понял и предупреждающих криков из окон, предваряющих выплёскивание отходов жизнедеятельности. Похоже, вся магия ограничилась только порталом – которому можно найти и научное объяснение, вроде искривления пространственно-временного континуума или ещё какой подобной дребедени, принцип действия которой ни капельки не меняет того факта, что я перенёсся в другой мир."
За гранью добра и зла. Глава 1. Шут и Зеркало
Глава 1. Шут и Зеркало
1
Я спокойно
шёл по улице, когда внезапно почувствовал, будто куда-то проваливаюсь. Я
перестал что-либо видеть и слышать. В следующее мгновение я ощутил себя так,
словно моё тело пытается вывернуться наизнанку. Впрочем, меня никогда не
выворачивало наизнанку в буквальном смысле, поэтому судить об идентичности
ощущений с полной уверенностью нельзя, – но это было мерзкое чувство. Когда я
снова смог видеть, то обнаружил себя находящимся в совсем другом месте.
Большинство
моих современников, случись с ними подобное, наверняка впали бы в панику или в
шок, в лучшем случае – долго не могли бы поверить в произошедшее, убеждая себя,
что это сон или галлюцинация. Я же вполне отдавал себе отчёт в том, что не
сплю, и прекрасно помнил, что не употреблял никаких галлюциногенов. Вариант с
сумасшествием я тоже сразу отбросил – меня и так многие давно считали
ненормальным, но при этом видений средневековых городов у меня никогда не
случалось. Оставалась одна возможность: я провалился в нестабильный портал, – в
общем-то, за одну мысль о том, что подобное вообще возможно, любой психиатр
признал бы меня чокнутым.
Но психиатров
вокруг не наблюдалось. Зато имелся низкорослый коренастый тип, с воплем
мчащийся на меня, занеся над головой здоровенный тесак. Для меня, как ролевика
со стажем, было удивительно, что этот криворукий идиот до сих пор жив, несмотря
на полное неумение в обращении с оружием. Конечно, если бы его дилетантская
атака достигла цели, он разрубил бы меня почти пополам. Но чтобы такой приём удался,
нужно чтобы я был минимум вдвое тупее нападающего. А судя по физиономии этого
типа, он вряд ли сумеет сосчитать собственные пальцы, не сбившись хотя бы
дважды – это если будет считать пальцы только на одной руке. В общем, сражайся
он с огородным пугалом, шансы на победу были бы примерно равны.
Будь у меня
меч, я бы просто увернулся, а потом преспокойно прикончил этого дурня. Но
оружия у меня не было, пришлось вспомнить навыки уличных драк в подворотнях
неблагополучных районов родного города. Тесак, конечно, более опасен, чем
обрезок трубы, но получать по голове даже тупой железякой может стать фатально,
так что в обоих случаях под удар желательно не подставляться. Лучшая тактика –
ударить первым, на время выведя противника из строя, и сматываться. Впрочем, в
этом мире, пожалуй, имеет смысл при возможности добить нападающего и самому
обшарить его карманы, местная наличность мне точно не помешает.
Я шагнул ему
навстречу и чуть вправо, тем самым выходя из зоны поражения, и ударил
противника левой рукой в горло. Удар в кадык может оказаться смертельным, если
при этом окажется перебита гортань, но если не обладаешь специальными навыками,
сделать это намеренно затруднительно. Но перебить дыхание и ненадолго
дезориентировать противника при этом обычно удаётся, этого хватает, чтобы
врезать ещё пару раз для верности, отбив желание преследовать.
В данном
случае результат превзошёл мои ожидания – нападающий издал странный хлюпающий
звук, выронил оружие, схватился обеими руками за горло и повалился на землю. Я
подождал, пока он перестанет шевелиться и приблизился. Под ним натекла
приличных размеров лужа крови.
Я удивлённо
взглянул на свой кулак и вопрос о том, чем же я умудрился смертельно ранить
противника, тут же исчез – на костяшках пальцев обнаружились острые костяные
шипы. Помимо этого, пальцы оказались увенчаны внушительными когтями. Да уж, вот
вам и результат прохода через нестабильный портал. Хорошо хоть вторая голова не
выросла. Теперь придётся быть очень осторожным, если возникнет желание
почесаться.
На ногах тоже
появились когти, и мои кроссовки этого не пережили. К счастью, у моего
недавнего противника, несмотря на невысокий рост, оказался большой размер ноги.
По здравом размышлении, я решил не ограничиваться присвоением сапог и забрал
также тесак – по меркам прежнего владельца он вполне годился в качестве
короткого меча, но мне показался слегка маловат, впрочем, я и гладиусы никогда
не любил. Список трофеев также пополнился охотничьим ножом и мешочком с
монетами.
Оглядевшись
вокруг, я обнаружил, что улица опустела. Кажется, психика местных жителей не
выдержала зрелища мародёрствующего типа в странной одежде, возникшего из
ниоткуда и прикончившего их соотечественника. Если среди прохожих нашёлся
кто-то, обладающий чувством гражданского долга или хотя бы чистый перед
законом, сюда уже должен спешить отряд городской стражи. И меня почему-то
терзают смутные сомненья, что вместо дурацких алебард, которыми так любят
вооружать стражу авторы махровой фэнтезятины, у них будут арбалеты. А пытаться
изображать из себя средневекового Нео, у меня не было ни малейшего желания, тем
более что в случае неудачи вряд ли кто-нибудь предложит переснять дубль.
Вечерело, и
это было мне на руку – не так сильно буду выделяться, к тому же, здравомыслящие
люди обычно по ночам не задают глупых вопросов человеку с оружием. Впрочем,
если они по-настоящему здравомыслящие, то не делают этого в любое время суток.
С другой стороны, по ночам имеют привычку разгуливать люди, которые вообще не
задают вопросов, а молча бьют в спину, рассчитывая стать богаче на несколько
монет. Поэтому я двинулся в сторону центра города, ориентируясь на замок,
вокруг которого и возникло поселение. Как и полагается, ближе к центру
располагались районы поприличнее, и хотя здесь стражи наверняка больше, чем в
окраинных трущобах, зато меньше работников ножа и топора. Впрочем, забираться в
самые респектабельные районы я не собирался, там я буду слишком бросаться в
глаза, так что вскоре свернул на боковую улицу.
Те, кто
утверждают, будто в средние века воздух был чистым, просто понятия не имеют, о
чём говорят. Конечно, здесь нет промышленного загрязнения и выхлопных газов, но
запашок открытой канализации – то бишь, канав вдоль дороги – является более чем
адекватной заменой. Уверен, даже самый ярый защитник природы, часок подышав
этой вонью, не отказался бы от дезодоранта, наплевав на разрушение озонового
слоя. Но этот запах выполняет и полезную функцию – отпугивает пешеходов от края
дороги. Привычка цивилизованного человека ходить по тротуару, в средневековье
может обернуться тем, что на голову из окна выплеснут содержимое ночного
горшка. Да уж, в книгах о подобном не пишут, а зря – такая проза жизни гораздо
полезнее рыцарской романтики.
В отличие от
художественного вымысла, в действительности после перемещения меня не встретила
делегация с просьбами о спасении мира. Более того – если бы такие просьбы и
поступили, я всё равно не понял бы ни слова, как не понял и предупреждающих
криков из окон, предваряющих выплёскивание отходов жизнедеятельности. Похоже,
вся магия ограничилась только порталом – которому можно найти и научное
объяснение, вроде искривления пространственно-временного континуума или ещё
какой подобной дребедени, принцип действия которой ни капельки не меняет того
факта, что я перенёсся в другой мир.
Непонимание
речи местных жителей обещало мне большие проблемы. Способностью к изучению
языков я никогда не отличался, языка жестов тоже толком не знаю – да и знал бы,
кто станет разбирать мои жесты, когда увидит когти. Обычно в таких случаях
половина людей панически кричит что-то нечленораздельное и убегает, а другая
половина хватается за оружие – понятное дело, представители первой половины мне
куда более по вкусу, хотя и не вызывают уважения, – но почему-то почти никто не
пытается попробовать мирно объясниться с вполне разумным существом,
отличающимся от собеседника только формой и структурой ногтей. Думаю, причина
этого кроется в том, что подавляющее большинство обладателей острых когтей
норовит ими воспользоваться для причинения тяжких телесных повреждений,
зачастую несовместимых с жизнью, всем, кто попадётся им на пути, если у тех
имеется что-то ценное или полезное или если просто их рожи не доставляют
эстетического удовольствия – и не могу сказать, будто сам не поступил так же
или что стану поступать иначе в дальнейшем. Но, тем не менее, в данном случае
осознание местными жителями этой тенденции грозит мне серьёзными неудобствами,
если использовать самое мягкое определение того природного удобрения, в которое
я вляпался по уши.
Приключение
резко теряло остатки романтического флера, грозя закончиться в канаве с
перерезанной глоткой. Хотя, в крайнем случае, всегда можно будет попытаться
вломиться в замок, главное успеть вовремя бросить оружие и сдаться живьём, а
там мне будет гарантировано место проживания и питание. Впрочем, опять же
увидев когти, могут и сразу сжечь на костре как нечистую силу, вместо помещения
в уютную сырую темницу. Возможно, мне следует пробиваться прямиком в подземелья
и, выбрав камеру поближе к двери, запираться изнутри, а только после этого
сдаваться? Но ведь могут и вход в темницы замуровать напрочь, лишь бы
избавиться от явно замыслившей что-то недоброе нечисти. Кто ж поверит, что
какой-нибудь демон – а кем ещё в средневековье могут счесть человека с когтями
– вздумает самостоятельно упечь себя в тюремную камеру только для того, чтобы
обрести крышу над головой и возможность питаться хотя бы баландой. Да никто не
поверит, если не знает, как живут многие студенты в двадцать первом веке. А в
темнице хотя бы за аренду жилья платить не надо, как и раздумывать о том,
сможешь ли обедать в течение следующей недели, если сегодня напьёшься с
друзьями – впрочем, решения всегда принимались в пользу выпивки, ведь пообедать
можно зайти к кому-нибудь из тех же друзей. Хотя на второй год такой жизни
начинаешь забывать, как выглядит обед из трёх блюд, а вся еда начинает
именоваться исключительно закуской. Эх, молодость, молодость, вот были времена,
всегда находили выход из любого положения, а главная проблема – кто пойдёт ещё
за пивом, потому что мало взяли – решалась броском монетки. А тут – куда ни
кинь, всюду клин, и даже пива не купишь, потому что не можешь объяснить, чего
хочешь, а показывать пальцем опасно для жизни – разве что захватить пивоварню,
взять заложников и несколько недель делать вид, будто формулирую требования,
думаю, это даже местные поймут, но ведь когда у них горло пересохнет, возьмут
штурмом, наплевав на заложников, пиво варить – не велика наука, всегда найдут
нового пивовара, взамен зарезанного захватчиком.
Доселе мне
удивительно везло, не попадалось ни одного прохожего, идущего в том же
направлении, что и я, или навстречу, а те, кто пересекал мой путь, слишком
спешили, чтобы обращать на меня внимание и тем более рассматривать. Но за
очередным поворотом я увидел мужчину, стоящего опираясь рукой на стену. Он
беседовал с какой-то девушкой, которую я за его спиной толком не видел.
Даже в
двадцать первом веке, вечером на пустой улице, услышав шаги за спиной, любой
нормальный человек обернётся, чтобы выяснить, кого там черти носят. В
средневековье, как мне представлялось, в подобном случае прохожего для верности
по возможности прирежут – просто для того, чтобы не сомневаться, что пока
наблюдаешь за ним, его подельник не выстрелит в спину. По крайней мере, я
поступил бы именно так, особенно учитывая далеко не мирный вид прохожего – в
качестве которого в данном случае выступал я. Так что я решил первым проявить
инициативу, почти повторив недавнее нападение на меня самого, но рассчитывая на
иной результат.
Охотничий нож
в принципе не предназначен для метания – не подходящие вес и баланс. Но тесак
для этого годится ещё меньше, а другого оружия у меня не было. Учитывая
расстояние и размер мишени, а также мой опыт – я упражнялся в метании ножей
больше десяти лет, начиная с кухонных, о балансе которых и вовсе говорить не
приходится – бросок вышел так себе. Вместо середины спины я попал в правое
плечо – мелькнула мысль, что с моим везением, этот мужик наверняка окажется
левшой. Ещё только отправив нож в полёт, я уже бросился вперёд, занося тесак.
Мужчина обернулся, увидел меня, его глаза расширились от страха – интересно, он
что думал, будто воткнувшийся ему в плечо нож с луны упал, или я всё же забрёл
в слишком приличный район, где к такому не привыкли? Что ж, тем лучше – значит,
у него окажется больше денег, чем я рассчитывал. Мужчина поднял руку – пустую,
без оружия – и что-то выкрикнул. Я на всякий случай шарахнулся в сторону –
оказавшись чудесным образом в средневековом мире, никогда не знаешь, не бродят
ли по нему маги и прочие кудесники, которые не очень любят, когда их пытаются
прирезать всякие странные личности. Но ни молнии, ни завалящего файербола, в
меня не полетело. Значит, поднятая рука была всего лишь демонстрацией мирных
намерений, а непонятная фраза – просьбой о пощаде. Ну и ладно, пусть я выглядел
глупо, отскакивая от пустой руки, зато оправдайся мои худшие предположения –
уцелел бы. А свидетелей всё равно не останется.
Отклонившись
от прямой траектории, я предпочёл добить жертву когтями левой руки, а не
тесаком. Тем более что при этом не пришлось вытаскивать клинок из трупа,
подставляясь при этом под возможный удар, будучи временно обезоружен. Покойник
ещё не успел упасть, а я уже принял стойку, одинаково удобную для перехода в
атаку и защиту – не какая-то стандартная позиция, а моя личная инновация.
Теперь я
наконец смог рассмотреть девушку. И чуть не упал. Даже только по одежде легко
было определить, что она не здешняя, а из моего мира и времени. Но этого мало –
я её знал! Правда, лично мы никогда не встречались, общались через Интернет, я
видел её фотографии, – а вот ей моё лицо не было известно.
2
Поскольку
кидаться на меня с ножом девушка не собиралась – по крайней мере, в ближайшее
время, – я расслабился, прицепил тесак на пояс, прислонился спиной к стене и
вытащил из кармана портсигар. Всего десяток сигарет, надолго не хватит.
Интересно, открыли в этом мире уже табак или придётся принудительно бросать
курить?
- Может
угостишь девушку сигаретой? – насмешливым тоном поинтересовалась она.
- Легко, –
отозвался я, вновь открывая портсигар. Там снова оказалось ровно десять
сигарет. Кажется, с выводами о магии я поспешил. А те, кто забросил меня в этот
мир, хотя бы побеспокоились о том, чтобы я тут не устроил армагедец, слетев с
катушек без курева. – И даже утренним кофе угощу, если здесь выращивают кофе, и
мы найдем, где провести ночь.
- Шустрый
какой, – фыркнула девушка. Валяющийся под ногами труп её ничуть не смущал.
Впрочем, в отношении неё я иного и не ждал. – Откуда ты знаешь, может только
что убил моего жениха, и я теперь тебя во сне зарежу?
- Ничего, то,
что предполагается перед сном, стоит того, чтобы умереть, – ухмыльнулся я.
- А что перед
сном? Ужин? – она притворилась, будто не поняла, о чём я говорил.
До
изобретения карманов в этом мире дело не дошло – не считая потайных кармашков в
поясах, где и хранили деньги все, кто не желал стать жертвой воров –
предпочитая, видимо, вооружённых грабителей.
- Ужин и
ночлег будут по высшему разряду, – объявил я, подбрасывая на ладони несколько
золотых, – если мы как-то сумеем объяснить какому-нибудь кабатчику, чего нам
надо.
Помимо денег,
я разжился кинжалом и перчатками из мягкой кожи. Когти и шипы, конечно, вылезли
наружу, но теперь казались приделанными к перчаткам.
- А что, ты
при разговоре с кабатчиками дар речи теряешь или заикаться начинаешь? –
удивилась она.
Взглянув на
неё, я убедился, что она не издевается, а на самом деле не понимает, в чём тут
проблема.
- А ты что,
успела выучить местный язык? И как давно ты здесь в таком случае?
- Ты не
понимаешь здешнюю речь? – уточнила девушка. – Кстати, ты из какого мира? И мы
ведь ещё не познакомились.
Я рассмеялся.
- О, мы из
одного и того же мира, правда вот, не в курсе, под каким номером он в
справочнике числится. Может, ты знаешь? И мы знакомы – заочно. – Я объяснил
ситуацию.
- Просто
сказочно! – возмутилась она. – Мало мне было попадания чёрт знает куда…
- Так ещё и в
спутники угораздило даже чёрт не разберёт кого, – договорил я.
- Вообще-то,
я ещё не решила, пойду ли вместе с тобой, – возразила девушка. – Я была о тебе
несколько иного мнения, а вот такое… – она указала на труп.
- О, я просто
немного в плохом настроении. Когда меня берут за шкирку, швыряют в кривой
портал, откуда я вылетаю уже с маникюром, которому позавидует Тиамат, – я
продемонстрировал когти, – я имею привычку слегка беситься. И приветственная
делегация в виде криворукого идиота с паршивым клинком моего настроения обычно
не улучшает. В более дружественной атмосфере я балагур и душа компании…
- И ещё очень
скромный.
- Вот уж в
этом невиновен, – усмехнулся я. – В общем, со мной не соскучишься, да и всякие
посторонние типы домогаться не будут.
- Ага,
прибережёшь эту привилегию для себя? – совершенно верно догадалась она. – И с
чего ты взял, будто он домогался?
- Думаешь, я
поверю, будто вы тут обсуждали виды на урожай? – хмыкнул я. – Достаточно
посмотреть, как ты одета…
- А что тебе
не нравится в моей одежде?!
- …и
вспомнить, как должны одеваться благовоспитанные девицы в средневековом
обществе, – не позволил себя перебить я. – Я прекрасно понимаю, за кого он тебя
принял, вот только интересно, на какую сумму оценил?
Я даже не
стал уклоняться от пощёчины, хотя и предвидел это.
- Заслужил,
не спорю, – признал я. – Но разве я не угадал? Кстати, теперь его деньги у
меня… – от очередной пощёчины я увернулся и быстро договорил: – и мы можем
потратить их с большей пользой – на ужин и ночлег.
- Что
касается ночлега…
- Слушай, у
меня тоже нервы не железные! – разозлился я. – За последние пять минут ты меня
отшила уже трижды, и намёк я уловил.
Похоже, лимит
чудес в этом мире всё же сильно ограничен. И если тот, кто перенёс нас сюда,
явится и начнёт что-то требовать, потрясая древними пророчествами – получит в
рожу, причём с ноги. Пусть ищет дураков в другом месте, а я в героические
странствия согласен отправляться только при условии ночёвок под одним плащом с
прекрасной спутницей – причём, ночевать желательно в трактирах. И это я даже не
упоминаю об оплате подвигов по двойному тарифу и с премиальными за риск – это
само собой разумеющийся факт, причём оплата должна быть посуточной.
- И чего у
тебя такое выражение лица, будто дядюшка-миллионер, о котором ты никогда не
слышал, умер и завещал тебе наследство, а потом оказалось, что всё имущество
списали за долги и тебе придётся ещё и оплатить налоги?
- Потому что
примерно так я себя и чувствую, – хмыкнул я. – Если вернёмся в нашу реальность
– в клочья разорву всех авторов фэнтези, рекламирующих подобные миры.
- А тебе
подавай волшебные мечи, принцесс…
- Для начала
мне не помешал бы переводчик, который бы не огрызался и не бил мне по морде за
вполне естественные мысли, которые во мне вызывает, – проворчал я.
- Если дальше
мыслей дело не зайдёт – то мы договоримся.
- И что,
будем изображать благородную даму с телохранителем? При том, как мы одеты, этот
номер не пройдёт, да и в приличные заведения нам лучше не соваться.
- И что же ты
предлагаешь, какую легенду? – с подозрением поинтересовалась она.
- Единственно
возможную в данном случае – чужестранный наёмник, снявший девицу на ночь. – Я
поднял руку, пресекая возражения. – Я тебя не собираюсь силой тащить в постель,
но на людях притворяться придётся. Или расходимся, но ты дойдёшь только до
встречи с первым мужиком, с менее приличными манерами, чем у меня.
- Ты о
манерах знаешь только из словаря, – съехидничала она.
- А
большинство местных жителей даже словарей не читали, – парировал я.
Вряд ли
именно этот довод её убедил, но моя точка зрения всё же восторжествовала.
Честно говоря, даже не знаю, как поступил бы, если б мог говорить на здешнем
языке – развернулся бы и ушёл, оставив её на личном опыте понимать, что
представляет собой средневековое патриархальное общество? Наверное, всё-таки
нет. Кого-то другого – оставил бы без малейшего сомнения, и потом даже не
кольнуло бы. Но не её… Глупо, конечно, и я первый готов повесить себе на шею
табличку с надписью «Кретин» или того хуже – «Романтик». В конце концов, я и
видел-то её вживую впервые в жизни, и никогда там, в прежнем мире, не подавала
она мне никаких надежд. А всё ж вдвойне обидно – перенесли в этот мир вместе со
мной именно её, а получил я только пощёчину. Впрочем, это уже однозначно
говорило о том, что попали мы сюда не случайно – таких совпадений не бывает.
Значит, есть кто-то, кому я могу оторвать голову за то, что последние куцые
остатки моих светлых иллюзий утонули в придорожной канаве этого «волшебного»
мира. Пожалуй, это и ещё пара кувшинов доброго эля вполне позволит мне
примириться с действительностью. И чего уж таить, реалии средневековья мне были
куда больше по вкусу, чем прежняя жизнь.
- Ну что,
пойдём кабак искать? – обернулся я к девушке.
Она стояла
над трупом и бормотала какие-то непонятные слова. Похоже, вздумала попытаться
его воскресить – она и в нашем мире интересовалась магией, особенно
некромантией. Но даже если её теоретические знания верны, это ещё не значит,
что они будут действовать на практике. Да и вообще, сейчас не время это
проверять, только топающего следом покойника нам не хватает.
- Не надейся,
на магию нам не расщедрились, – хмыкнул я. – В том числе и на некромантию.
Пойдём, пока стража не объявилась и не поинтересовалась, по какому праву я
возомнил себя наследником имущества покойного.
Я взял её за
руку… и в этот момент мертвец шевельнулся. Неужели я его не добил? Схватив
тесак, я рубанул его по шее. Как я и ожидал, голова не покатилась в сторону, а
лезвие застряло в шейных позвонках.
- Он
шевелился!
- Больше не
будет, – пообещал я, наступая окончательно покойному на грудь и вытягивая
клинок.
- Ты идиот, у
меня получилось поднять зомби, а ты его упокоил!
- Даже если
так, в чём я сомневаюсь, в компании с зомби мы дойдём только до костра на
центральной площади, – указал я. – Проку от твоей некромантии, даже если она
работает? Соберём армию мертвецов и пойдём власть захватывать? Да один хороший
лучник, подобравшись к нам с тыла или фланга, парой стрел оборвёт все
завоевательные планы. И вообще, пока ты поднимешь достаточное количество зомби,
первые уже протухнут.
- Почему это?
- Потому что,
прежде чем воскресить мертвеца, надо кого-то убить. А если устроить резню
посреди города – толпой задавят, с крыш расстреляют, а где-нибудь на лесной
дороге не так много путешественников.
- А сама идея
перерезать толпу народа тебя не напрягает? – уточнила она.
- Для пользы
дела и ради тебя – могу, – совершенно серьёзно заверил я. – А просто от
природной кровожадности – не буду. Я прагматичный мизантроп, но не маньяк.
- Слова,
достойные стать эпитафией, – покачала головой девушка.
- Для начала
нужно дожить до возможности заказать надгробный камень, – заметил я. – Так что
пойдём.
- Тронулись…
- Ага, давно уже,
– не удержался я.
- Шут
гороховый, – фыркнула она.
- Точно. Так
и буду зваться здесь – Джестер[1].
Для тебя – просто Джест. И тебе тоже надо прозвище подобрать. Я нареку тебя… –
я ненадолго задумался.
- Меня вполне
устроит то прозвище, которое я использовала в качестве ника в Интернете, –
поспешно проговорила она.
- Ладно, Мирэ[2].
– Она собиралась возразить, но я перебил: – А произносится твой ник именно так,
я даже со словарём как-то сверялся.
- Сгодится,
не занудствуй. Ты просто ходячая мигрень, – пожаловалась девушка, театрально
схватившись за голову.
- Давай лучше
договоримся, как будем себя вести в таверне, – предложил я, меняя тему ближе к
бытовым надобностям.
В моём
понимании «договоримся» всегда было синонимом «я тебя проинструктирую». Мирэ спорила,
возражала, но в итоге всё решилось почти по-моему. Всё-таки доводы по типу:
«Если ты так сделаешь – нас прирежут», весьма эффективны.
Я решил, что
нам всё же стоит немного опуститься в менее респектабельную часть города – по
мне, лучше провести ночь в не слишком роскошном заведении, чем нарваться на
вызов стражи. Я отметил в памяти утром непременно прикупить приличной одежды,
чтобы не выглядеть настолько подозрительно. Ещё не помешает нормальный
меч – а лучше пара, полуторных, – вместо той дрянной железяки, которой я
разжился по прибытии. Ну почему на меня не напал человек, у которого было бы
достаточно денег на хороший клинок? Хотя, богачи обычно трусоваты, так что всё
логично, а у остальных наличие качественного оружия идёт об руку с умением им
пользоваться – возможно, лучше, чем я.
Я выбрал
весьма непритязательную забегаловку, в качестве вывески на которой красовался
трёхногий табурет – когда-то в незапамятные времена имевший и четвёртую ногу.
Оставалось уповать, что практичность хозяина не подразумевает перерезания
глоток постояльцам, которых не будут искать.
- Есть одна
проблемка, – заметила Мирэ, когда мы остановились у входа. – Я только сейчас
сообразила, что переводить тебе не смогу. Я же говорю всё время на нашем языке,
местные поймут и мой перевод и удивятся, что я повторяю для тебя на том же
наречии.
- Ну, хоть
вовремя опомнилась, – вздохнул я. – Если бы ты…
- Знаю, знаю
– нас бы прирезали.
- Угу. Ну, мы
вроде всё отрепетировали. В крайнем случае – шепнёшь мне на ухо. Или тупо
повторяй за хозяином по половине каждой фразы, будто осмысливая.
- И буду
выглядеть дурой.
- Зато в
твоём великолепном теле не понаделают лишних дырок.
- А ты
перестань думать про те, которые существуют от природы.
- В данный
момент – и не думал. Разве что мимолётная мысль мелькнула, – хмыкнул я. – А
если серьёзно – не это главное.
- А что?
- Мы
подозрительно выглядим, стоя под дверью, – переменил я тему. – Входим в роль и
внутрь.
3
Обняв Мирэ за
талию, я пинком распахнул дверь и вломился в таверну, слегка пошатнувшись, будто
уже выпил. Взгляды всех присутствующих в питейном зале мгновенно обратились в
нашу сторону – и некоторые даже задержались, настолько необычно мы выглядели.
Кажется, придуманная мной нехитрая легенда с самого начала начинала трещать по
швам. Эх, будь у меня нормальный меч, сейчас бы демонстративно положил ладонь
на рукоять, а хвататься за разбойничий тесак – совсем не тот эффект, а
учитывая, что носится он без ножен, чрезмерно агрессивно будет выглядеть, могут
и попытаться заранее дать сдачи.
Мирэ то ли не
заметила повышенного внимания к нашим персонам, то ли просто проигнорировала.
Она направилась к стойке и находящемуся за ней кабатчику.
- Нам нужна
комната.
Ответа
кабатчика я, разумеется, не понял, но Мирэ заметно напряглась.
- Может и не
на одну ночь, – ответила девушка. – А он иностранец, не говорит на местном
языке.
Кабатчик
оживился и подмигнул Мирэ, а мне показал два выставленных пальца. Это я
сообразил – цену называет. Я бросил на стойку пару серебряных монет, хотя
подозревал, что имелись в виду медяки.
- Он говорил
о золоте, – шепнула мне Мирэ. – Хочет тебя кинуть.
- За два
золотых я тут наверняка полрайона купить могу, – процедил я. – Уж эту развалюху
точно. Скажи ему, что это плата за неделю, включая питание и щедрые чаевые. А
если он не согласен, то я распорю ему брюхо и посмотрю, чем он обедал.
- Ты
прирождённый дипломат, – проворчала девушка.
- И вовсе я
не похож на чемодан, – не удержался я от плоской шутки.
Переводить
мои слова Мирэ не стала, вместо этого сообщив кабатчику, что я, видимо, разбираюсь
в местных ценах лучше, чем он думал.
Слов,
конечно, кабатчик не понял, но привычную интонацию уловил и поставил передо
мной глиняную кружку, хоть и состроил при этом кислую мину, понимая, что
доплачивать я не стану.
- Мне вина,
только хорошего, – попросила Мирэ.
Кабатчик
скривился, теперь презрительно и резким тоном чего-то потребовал – не трудно
догадаться, что денег. Видимо, он предполагал, что желания девушки являются
отдельной статьёй моих расходов. Что ж, раз на словах объяснить я не могу, а
если выпущу ему кишки, то некому будет подавать мне пиво, то растолкую
наглядно. Я выхватил охотничий нож и перерубил одну из всё ещё лежащих на
стойке монет пополам, после чего убрал одну половинку в карман. И вздохнул с
облегчением – я не был уверен, что удастся с одного удара разрубить монету,
понадеявшись на то, что серебро мягкий металл.
- Похожее, он
решил, что ты предлагаешь забрать сдачу, – язвительным тоном поведала кабатчику
Мирэ.
Он покосился
на половинку монеты, потом на нож, потом на моё лицо и нервно сглотнул. Не
думаю, что местные не могли бы повторить мой трюк, скорее всего никому просто
не приходило это в голову, а может, кабатчика впечатлила не только моя
наглость, но и скорость реакции – ведь вместо монеты я с тем же успехом мог
перерезать его горло. Он быстро сгрёб оставшиеся полторы монеты, не дожидаясь,
пока я надумаю вводить в обращение четвертинки или десятые доли, и выставил на
стойку бутылку вина и ещё одну глиняную кружку. Мирэ поморщилась – она
определённо предпочла бы посуду поприличнее.
- Попроси его
подать серебряные кубки и скажи, что я даже обещаю не мять их в кулаке, –
посоветовал я.
- Силёнок не
хватит, – прошипела мне в ухо девушка.
- Он-то об
этом не знает, и просвещать его на этот счёт совсем ни к чему, – хмыкнул я. –
Пусть считает, что мять посуду руками моё хобби.
- Спорить
могу, у половины местных мордоворотов такое хобби, вряд ли его это впечатлит.
- Чёрт, не
спорь со мной, засветимся же. Вряд ли среди местных уличных девок водятся
полиглоты, ты предположительно не должна понимать мой язык.
- Тогда
какого паяца я буду переводить твои слова про кубки?
Проклятье,
вечно я всё продумываю только наполовину.
Вытащил из
кармана ещё одну серебряную монету, постучал ей по кружке, изобразил руками
форму кубка и вопросительно поднял бровь.
- Вот теперь
расшифровывай ему мою жестикуляцию, сделай вид, что ты догадливая.
- Прибью, –
буркнула она, уловив мою подколку, но всё же «расшифровала».
Монету я
бросил трактирщику – за повышение уровня обслуживания. Выражение его лица чуть
изменилось – теперь казалось, что он съел всего ведро лимонов, а не телегу. Но
кубки он всё же приволок – правда, всего лишь медные, а не серебряные, впрочем,
чего уж ждать в такой дыре.
- Скажи,
пусть покажет комнату и притащит нам туда ужин и пару кувшинов пива, а то...
В этот момент
на моё плечо легла чья-то рука. Первым моим порывом было резко развернуться и
всадить нож в брюхо типу, который не знает должного места своим конечностям. Но
чуть подумав, я решил, что это ещё успеется, возможно, нападать на меня никто и
не собирался – ведь мог не руку на плечо положить, а нож в почки всадить.
Поэтому обернулся я медленно, демонстрируя тем самым отсутствие агрессии, и
упёрся взглядом в толстую как у быка шею. И это при моём-то совсем немаленьком
росте! Я где-то читал, что в средние века люди были ниже ростом, чем
современные мне – так и думал, что опять учёные всё врут.
Я отступил на
шаг, чтобы иметь возможность осмотреть мордоворота целиком. Он не был
мускулистым и накачанным, будто какой-нибудь бодибилдер – просто огромным, чуть
ли не вдвое шире меня и выше почти на голову. Черты лица, на мой взгляд,
восточного типа, пожалуй, в своём мире я бы причислил его к монголам – хотя в
моём представлении стереотипные монголы были низкорослыми, кривоногими от
постоянной езды верхом на невысоких лохматых степных лошадях, и в дурацких
меховых шапках. Этот громила шапку не носил, демонстрируя бритую голову с
единственным длинным чубом пепельных волос на макушке, и я затруднялся
представить себе лошадь, у которой не сломался бы хребет, сядь в седло такая
туша.
Сперва я
подумал, что кабатчик решил натравить на меня вышибалу. То, что я вообще-то
заплатил и ещё даже не начал толком дебоширить, значения не имело, вряд ли в
этом мире существует общество по защите прав потребителей, разве что в виде
отрядов наёмников, следующих золотому правилу – у кого золото, тот и прав.
Только вот наверняка выбрасывание из кабака здесь сопровождается очищением
карманов, а может и перерезанием глотки.
Потом я
вспомнил, что когда зашёл, видел этого мордоворота сидящим за одним из столов,
где он ещё с несколькими громилами пьянствовал и играл в карты. Конечно, это
полностью не отменяло возможности того, что он является вышибалой, но несколько
уменьшало шансы – вряд ли люди станут пить вместе с тем, кто вышвырнет их на
улицу, как только они упадут под стол или надумают прирезать того, кому
проиграли.
Громила
что-то пробасил и махнул рукой в сторону стола, за которым сидела его компания.
Похоже, он всего лишь приглашал меня перекинуться в картишки. В своём мире я в
этом деле был мастер, хотя на деньги обычно играл только по-мелочи – тем более
что никто не соглашался играть по-крупному второй раз, ибо я слишком уж часто
выигрывал. Но в этом мире, скорее всего, совсем другие игры, с неизвестными мне
правилами. Вот если бы я понимал здешний язык, то научиться играть было бы
делом нескольких минут. Можно, конечно, использовать Мирэ как переводчицу, но
это нарушит нашу легенду. Нужно будет, чтобы попозже она всё разузнала и
пересказала мне – вот только прежде придумаю, как бы это обставить так, чтобы
при этом к ней не начали приставать, в соответствии с легендой посчитав гулящей
девкой.
Мордоворот-«монгол»
оказался нетерпелив и, нахмурившись, снова повторил свои слова и жест.
- Он
нездешний, – сообщила ему Мирэ, встряв в разговор, не посоветовавшись со мной.
– Не понимает языка и в карты играть наверняка не умеет.
Громила
покосился на неё с таким явным недоумением на лице, словно с ним заговорил стол.
Ясное дело, про равноправие полов тут и не слыхали. А уж учитывая то, кем он
считал Мирэ, её вмешательство было тем более неуместно.
Я быстро
прикинул возможные варианты действий. Если мне даже удастся использовать
элемент неожиданности и прикончить «монгола», придётся биться ещё и с его
дружками, – а я не настолько самоуверен, чтобы считать, будто трое противников
не сумеют меня хотя бы ранить. Не будь помехой проклятый языковой барьер, я мог
бы отболтаться, предварительно накричав на Мирэ – вроде как поставив нахалку на
место. Хотя, понимай я местную речь, такая ситуация вовсе не возникла бы. Любые
варианты, включающие рукоприкладство по отношению к девушке, я не рассматривал.
Даже если бы у меня рука поднялась её ударить, она закатила бы скандал, невзирая
на любые объяснения, что это для её же пользы, чем только усугубила бы дело. О
неизбежных тяжких телесных повреждениях от кулаков мордоворота и уточнять не
стоит, не говоря уж о том, что если бы я вдруг ему это позволил, то утратил бы
в его глазах всякий авторитет, что опять же грозило закончиться кровопусканием.
Реальных способов разрешить дело мирно не наблюдалось, оставалось только
блефовать и брать на понт.
Я резко
развернулся к Мирэ, всем своим видом игнорируя тот факт, что подставляю незащищённую
спину недружелюбно настроенному человекообразному двухстворчатому шкафу, и
рявкнул:
- Молчи и иди
наверх в комнату, быстро!
Последнее
слово я выкрикивал, уже разворачиваясь обратно и замахиваясь кулаком.
Мордоворот явно не ожидал, что я вздумаю кидаться на него с голыми руками –
что, учитывая разницу в комплекции, любой, имеющий хоть каплю мозгов,
безусловно счёл бы идиотизмом – и следил, не потянусь ли я к оружию. Только вот
я и с пустыми руками не был совсем уж безоружен. В последний момент я остановил
кулак перед носом громилы, так что он смог с очень близкого расстояния
рассмотреть костяные шипы на костяшках пальцев, на которых всё ещё оставались
засохшие следы крови – возможности вымыть руки после первого убийства мне пока
не представилось.
«Монгол»
нервно сглотнул, сообразив, что даже один глаз мог оказаться для него роскошью.
Я изобразил самую мерзкую ухмылку, на какую только был способен, спокойно убрал
кулак от лица противника и царапнул когтями по стойке – жаль, кабатчик отошёл
показать Мирэ комнату, а то в этом заведении мне были бы обеспечены пожизненные
скидки. Достав сигарету, я прикурил – прикрыв при этом зажигалку пальцами, так
что огонь словно возник прямо из моей руки. Дым из ноздрей дополнил образ
раздражённого демона. Главное было не переборщить с угрожающим видом и не
спровоцировать превентивное нападение.
Я взял кубки
и, выплеснув вино на пол, наполнил их пивом. Один протянул громиле – выпить
мировую. Такое отношение здесь понимали. Дал в морду – стал смертельным врагом,
поставил после этого выпить – наш человек, а какие счёты между своими. А если
кто-то не стрижёт ногти и пускает дым из каких-либо отверстий – так каждый
имеет право самовыражаться как хочет, а недовольные могут удавиться
собственными кишками.
Вернувшийся
кабатчик, быстро оценив ситуацию и убедившись, что я не собираюсь покидать его
заведение ни самостоятельно, ни вперёд ногами, с тяжёлым вздохом покосился на
следы когтей и выставил на стойку новый кувшин – за счёт заведения или точнее в
счёт уже полученной платы – и снова умчался наверх.
В комнату я
добрался только к утру – после третьего кувшина мои собутыльники начали
путаться в карточных правилах и перешли на кости, так что я смог присоединиться
к игре.
Мне везло
меньше, чем я привык, обычно у меня очень часто выпадают шестёрки, причём вовсе
без всякого мухлежа. Многие друзья из-за этого стали отказываться играть со
мной в нарды, хотя там как раз две шестёрки иногда приносили больше вреда, чем
пользы. Про ролёвки-настолки я вообще лучше промолчу, регулярно бывало как в
том анекдоте: «Отряд с удивлением наблюдает, как из расщелины, в полном боевом
обмундировании, быстро-быстро маша руками, медленно поднимается гном».
Но в данном
случае отсутствие непрерывного фарта было даже на руку, постоянные выигрыши
точно не помогли бы упрочить хорошие взаимоотношения. Впрочем, удача не
отвернулась от меня окончательно, и в итоге я проиграл не так много, всего пару
серебряных монет и несколько медяков.
Мирэ спала,
но моё появление её разбудило – я споткнулся о кресло и не сдержал выражение
недовольства. Комната оказалась значительно лучше, чем я ожидал. Как
выяснилось, сначала кабатчик отвёл Мирэ в крохотную комнатушку, где из всей
мебели была только узкая кровать, но через несколько минут вернулся и с
извинениями перевёл её в помещение поприличнее. Вот как порча мебели, пускание
дыма из ноздрей и братание с громилами-завсегдатаями меняет отношение к
клиенту!
- Подвинься,
я спать хочу!
- Ну ты и наглец!
– возмутилась девушка. – Нет уж, я выспалась. Пойду лучше завтрак раздобуду,
тем более что по твоей милости поужинать мне не удалось.
Я не стал
указывать, кто был виноват в том, как всё сложилось.
- Разузнай у
трактирщика или слуг, если они тут есть, правила местных карточных игр и
достань мне колоду, – напутствовал я. – А то вооружённый грабёж всё же не мой
профиль, да и на стражу нарываться не хочется, а деньги добывать как-то надо.
- Как будто
карточных шулеров убивают реже, чем грабителей, – съехидничала она.
Я только
отмахнулся и, скинув сапоги, завалился в постель, отключившись раньше,
чем голова коснулась подушки.
4
Я будто
отделился от собственного тела и со стороны наблюдаю за самим собой.
Я сижу на
троне из чёрного вулканического стекла, ладони покоятся на черепах, вделанных в
подлокотники. На мне чёрная чешуйчатая кольчуга, на правом предплечье широкий
наруч с едва заметным узором вытравленных рун. На левой руке вместо наруча
закреплён небольшой щит треугольной формы с извилистой кромкой. От одного края
щита отходит пара длинных лезвий, расположенных вдоль кисти. Над правым плечом
торчит трёхгранное лезвие меча, одним концом каким-то образом закреплённого в
троне.
Не хватает
разве что таблички с надписью: «Тёмный Властелин, Узурпатор, Несущий Погибель».
Перед троном
стоит воин в доспехах. На нагрудной пластине кирасы герб – вставший на задние
лапы лев. Из-под шлема в форме львиной головы слегка выбивается прядь светлых
волос. Из-за плеча торчит эфес огромного двуручного меча, всё с той же львиной
головой на оголовке. Воин презрительно усмехается, надменный взор его
водянисто-голубых глаз сверлит сидящего на троне меня, будто это он здесь
настоящий правитель, на минуту позволивший занять своё место придворному шуту.
У его ног на
коленях стоит обнажённая девушка в цепях. Мирэ! Она поднимает голову, и я вижу
перечеркнувший её левую щёку кривой шрам. Моё сердце сжимается от боли, словно
пронзённое сотней раскалённых игл – невзирая на отсутствие тела у призрачного
наблюдателя, коим я стал. Но для меня Мирэ по-прежнему прекрасна, что значит
какой-то шрам, нанесённый…
Кем? Когда?
Где? Этого не было, я этого не помню. Этого не должно быть! Этого не случится!
Я, сидящий на
троне, что-то говорю воину-льву. Но я-наблюдатель не слышу слов. Воин отвечает.
Я вскакиваю с трона, выхватывая меч из гнезда в спинке – вместо оголовка на
эфесе ещё одно трёхгранное лезвие, вдвое короче основного. Воин-лев выхватывает
двуручник, его золотистое лезвие пускает блики.
Начинается
танец битвы. Я с удивлением и восторгом наблюдаю, как тот, другой я выписывает
такие финты, какие мне и не снились. Вот он-я принимает рубящий удар двуручника
на свой щит, оперев левую руку на предплечье правой, и тут же изворачивается,
уходя от клинка, и вонзает лезвия-когти в живот противника, пробивая кирасу.
Воин-лев сгибается, рефлекторно пытаясь ладонями зажать рану. Я замахиваюсь
мечом, целя в шею… Я, наблюдающий за боем, уверен, что клинок не должен
перерубить пластинчатую бармицу, никак не может этого сделать. Но другой я,
ведущий бой, не знает сомнений и наносит удар, вложив весь свой вес, в замахе с
разворота. Голова воина-льва катится по полу.
Я подхожу к
Мирэ, разрубаю сковывающие её цепи. Пристально смотрю в её лицо. Она отвечает
таким же взглядом. Я вижу, как движутся мои губы, что-то произносят, но слов
по-прежнему не слышу.
Мирэ
отворачивает голову, волосы падают ей на лицо, прикрывая шрам. Неожиданно она
снова оборачивается и с размаху бьёт мне ладонью по лицу. По-прежнему я
заслужил только пощёчину…
***
Я вскинулся
на кровати и открыл глаза. Щека горела от пощёчины. Я едва успел перехватить
руку Мирэ, занесённую для второго удара – хороший способ разбудить меня
выбрала, ничего не скажешь. Пристально всмотрелся в её лицо – только гладкая
кожа, ни следа шрама.
- Ты чего?! –
В её голосе странным образом смешались удивление, раздражение, беспокойство –
уже отступающее, сменяющееся облегчением.
- Кошмар
приснился, – пробормотал я, всё ещё пребывая на грани сна и яви, только начиная
разделять видение и реальность.
- Это я
поняла. – В голос девушки вернулись привычные язвительные нотки. – Ты так орал,
что удивляюсь, как сюда кабатчик не примчался, посмотреть, чем я тебя тут
пытаю. Руку-то может отпустишь?
Я послушно
отпустил её руку, но вместо этого обхватил за талию и, притянув к себе, впился
долгим поцелуем в её губы. Она на секунду растерялась, но тут же начала меня
отталкивать, вцепилась ногтями в плечи. Я наконец выпустил её и получил свою
заслуженную пощёчину.
- Вот теперь
я в норме, – с улыбкой выдохнул я.
- Ты что
творишь? – возмутилась она.
- Всё будет
хорошо, – настойчиво заверил я, удерживая её за плечи, вынуждая смотреть мне в
лицо. – Я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось.
- Да ничего
со мной не случится! Чего там тебе приснилось? Пить надо меньше, и кошмаров не
будет.
Я не отвечал,
быстро одеваясь – вернее, пытаясь найти, куда зашвырнул второй сапог.
- Не нужен
мне никакой обсидиановый трон с черепами, – бормотал я себе под нос. – И
никаких трёхгранных мечей, что ещё за новости, обычный клинок куда удобнее. А
уж при любом намёке на изображение льва – разворачиваться на сто восемьдесят
градусов и полный вперёд. От тигров, пантер и прочих кошачьих на всякий случай
тоже.
- Совсем
спятил? Крыша съехала полностью? – вопрошала девушка, всё больше злясь на моё
бормотание. – Псих ненормальный! – прокричала она уже через захлопнувшуюся за
моей спиной дверь. Следом в дверь ударилось что-то тяжёлое.
Надо выпить,
нервы успокоить. А то правда с катушек слечу. Ведь это был просто кошмар. Не
так ли? Просто сон… или видение? Слишком уж реалистично. Ещё не хватало
пророком заделаться. Нет уж, этому предсказанию точно не сбыться, я не позволю.
5
Мирэ
спустилась вниз через полчаса. За это время она то ли перестала дуться, то ли
успокоила своё раздражение достаточно, чтобы не прибить меня на месте – а может
наоборот, давала время мне привести нервы в порядок при помощи пары кружек
пива. Уточнять её реакцию на мою выходку я не стал, поскольку нервам моим две
кружки были что слону дробина, а даже мысль о Мирэ – тем более разговор с ней –
мгновенно воскрешала в моей памяти сон-видение во всех деталях. Но у нас
имелись неотложные дела по приведению своего вида в надлежащий порядок – без
этого до времени, увиденного мной во сне, мы вообще вряд ли сумеем дожить. Так
что в город мы вышли в молчании, лишь изредка обмениваясь минимумом необходимых
реплик.
Чтобы найти
магазин, торгующий нужным товаром, в городе двадцать первого века достаточно
пройти вдоль одной из основных улиц и вскоре наткнёшься на то, что искал. Это
может оказаться не лучший магазин в отношении цен и ассортимента, но если не
слишком привередничать, то можно приобрести что-то более-менее подходящее.
В
средневековых городах всё иначе. Для начала, в них только одна или две основных
улицы – в зависимости от числа городских ворот, – которые пересекают город
насквозь. Значимость остальных улиц определяется только тем, кто там живёт. А
расселение происходило в основном по социальному признаку – власть и деньги в
центре, нищета и убожество на окраинах, а в середине кому как повезёт. В целом
планировку города можно сравнить с колесом – обод-стена, ступица-замок,
улицы-спицы, а также улицы-поперечины, идущие параллельно ободу.
С теорией мне
было всё понятно, а наглядный осмотр подтверждал мои предположения. Оставалось
выяснить один важный вопрос – является улица ремесленников продольной или
поперечной и в какой части города или на каком уровне находится. В худшем из
вариантов, чтобы это узнать, нам пришлось бы обойти почти весь город.
К счастью,
тот, кто планировал этот город, был умнее меня. Улицы ремесленников не было.
Было четыре квартала, связанные двумя улицами – или четырьмя, смотря как
считать, поскольку каждая из них разделялась пополам, упираясь в центральную
площадь и продолжаясь с противоположной стороны, а сами кварталы заканчивались
ещё раньше, там, где начинался район особняков.
И с чего я
решил, будто человек, вздумавший купить, к примеру, пару штанов, вынужден будет
тащиться за ними из одного конца города в другой? Ведь и впрямь гораздо
практичнее продавать штаны в каждом из концов города – заодно происходит
территориальное разделение с тремя четвертями конкурентов. Я не стал биться
головой об стену, проклиная свою тупость, только потому, что понимал причину
своей ошибки – весь этот городишка поместился бы в одном районе привычного мне города,
который можно было пересечь от края до края за час-другой. Но здесь-то
транспорта почти не было – далеко не каждый горожанин мог позволить себе купить
лошадь, – а потому и масштабы местные жители воспринимали иначе. Конечно, за
покупками – не считая еды – тут ходят далеко не каждый день, но нужно учитывать
ещё и удобство приезжих, за счёт которых и живёт половина ремесленников.
Ещё одно
преимущество средневековья – мало кто умеет читать, а потому это умение не
является необходимым. При незнании даже устного языка это очень полезно. Нет
необходимости глядя на вывеску гадать, что на ней написано и чем занимаются
внутри. Потому что вывеска обычно представляет собой изображение продукта
производства и продажи.
Первым делом
мы направились к портному, выбрав мастерскую с вывеской поприличнее, но без
особых выкрутасов – для среднего класса. Портной с порога одарил нас полным
подозрения взглядом, но увидев блеснувшую у меня в пальцах золотую монету,
превратился в само воплощение обходительности.
- Ты у нас толмач,
вот и объясняй ему, что нам надо. А я в кройке и шитье ничего не смыслю, –
пробурчал я.
- А я тебе
кто, швея-мотористка что ли? – возмутилась Мирэ.
- Шить будет
он, – усмехнулся я, указав на портного. – Ты просто растолкуй ему, что нам
нужны шмотки местного фасона, какие носят граждане среднего класса. За дворян
мы не сойдём, да и по средствам не потянем. И предугадывая твои возражения,
сразу скажу – женщин в мужской одежде я тут не видел, так что придётся тебе
обрядиться в местное платье, соответствующее приличиям, каким бы неудобным ты
его ни считала.
- Ты мной не
командуй! – рассердилась девушка.
Я перехватил
её руку прежде, чем она замахнулась.
- Вы
намереваетесь что-то купить? – услышал я не особенно довольный голос портного,
которому надоело наблюдать за разворачивающейся сценой.
Впервые я
понял речь местного жителя. Или, возможно, портной сам не здешний и говорит на
каком-то другом языке?
- Ты меня
понимаешь? – переспросил я.
- Сейчас –
да, – подтвердил он. – Раньше вы говорили на каком-то другом языке. Я, конечно,
не прислушивался…
- Да всё
нормально, – отмахнулся я.
Портной в
ответ залопотал что-то непонятное. Что за фокусы? То я понимаю язык, то не
понимаю. Ничего же не изменилось.
Я озадаченно
почесал в затылке и тут же уставился на свою руку, озарённый догадкой. Я ведь
держал Мирэ за руку, когда понимал речь портного!
- Мне
требуется телесный контакт с тобой, – сообщил я девушке.
- Что?! –
вознегодовала она. – Размечтался!
- Какие у
тебя пошлые мысли, – усмехнулся я. – За руку меня возьми просто.
Моё
предположение оказалось верным. Как только наши руки соприкоснулись, для меня
опять заработал магический переводчик. Жаль, мы раньше этого не выяснили, это
многое упростило бы.
Теперь я мог
взять переговоры с портным на себя. Конечно, в тканях я ничего не смыслил, но
этого и не требовалось. Наше странное поведение обеспокоило портного, и он
спешил поскорее отделаться от таких клиентов. И выбрал для этого превосходный
способ – предлагая требуемый товар без лишних вопросов и уточнений.
К удивлению
Мирэ я отказался от чёрной шёлковой ткани с серебристой окантовкой. Но если уж
решил не выделяться, то нечего рядиться как во дворец. Это только в книгах
стильно разодетый герой умудряется при необходимости смешаться с толпой
отребья. Впрочем, я и не слишком стремился создавать имидж какого-нибудь
Тёмного Лорда – особенно учитывая видение. Может когда-нибудь потом я и
облачусь в чёрное с серебром, под стать одному из принцев Янтарного замка… но
пока опасаюсь, как бы вместе с прикидом не повторить и биографию, а то до
хэппи-энда могу вовсе не дожить.
В итоге я
выбрал ткань светло-коричневого и тёмно-зелёного цветов. Хлопок или может лён,
я понятия не имел, а уточнять не стал, чтобы не вызывать лишних подозрений
своей необразованностью. Заказал три пары штанов и столько же рубашек, чтоб
было на смену и про запас. Если вдруг придётся уматывать из города и шляться по
каким-нибудь лесам, то портки порвать – плёвое дело. Но если такое и случится,
клочки одежды не будут издали бросаться в глаза, цвета как раз подходящие для
маскировки.
Когда дело
дошло до снятия мерок, портной наконец заметил необычный пошив моей одежды и
очень заинтересовался – с профессиональной точки зрения. Тут уж он не удержался
от вопросов – но не о том, из какой я страны, а о назначении карманов и пуговиц
и об удобстве таких инноваций. Когда я кратко объяснил, он принялся хлопать
себя по лбу и причитать, какой же он болван, что сам раньше до такого не
додумался. В итоге мы сговорились на том, что я не стану раскрывать это ноу-хау
его конкурентам, а взамен он пошьёт мне одежду бесплатно – и даже с карманами.
От пуговиц я решительно отказался, по всё той же причине конспирации. Да и
местные рубахи – надевающиеся через голову, со шнуровкой от ворота до середины
– я счёл вполне удобными и пригодными, хотя в затягивании и ослаблении шнуровки
придётся малость попрактиковаться.
Мирэ для
снятия мерки жена портного увела в соседнюю комнату. К моему сожалению,
поскольку я не отказался бы от импровизированного стриптиза в её исполнении.
Зато, воспользовавшись отсутствием спутницы, я всё же не удержался и жестами –
поскольку снова вступил в свои права языковой барьер – объяснил портному, что
насчёт чёрного шёлка передумал. В конце концов, имею я право обзавестись
парадным одеянием, мало ли, может придётся сменить легенду прикрытия и закосить
под благородного.
Тут меня
осенило, что я забыл об одной небольшой, но существенной детали. Портной тоже
это понял – а может и не забывал, а просто ждал, пока выйдет дама – и притащил
полдюжины подштанников. При всей своей непривередливости, я скривился. Пришлось
жестами просвещать портного и в области пошива трусов – благо образец на мне
имелся. Он долго поражённо ахал, качал головой и хлопал себя по лбу. Похоже, я
умудрился совершить революцию в области мужского нижнего белья. До кучи
оставалось ещё ввести в этом мире моду на носки, что я и сделал, правда,
дождавшись предварительно возвращения Мирэ. Объяснить жестами, что дыры в
носках это результат внезапного появления когтей на ногах, а не оригинальная
задумка, я бы не сумел.
Когти вообще
представляли проблему. Но наматывать портянки я отродясь не умел, а сапоги на
босу ногу – это неизбежные кровавые мозоли. Пришлось поднапрячь воображение, в
результате чего возник авторский дизайн носков с кожаной вставкой на носу –
если когти её всё же проткнут и вылезут наружу, то и чёрт с ними.
Портной
клятвенно нас заверил, что весь заказ будет готов к вечеру следующего дня –
ночь спать не будет, но всё сделает. Причём, совершенно даром. Точнее – в
качестве платы за привнесённые инновации, на которых он озолотится. Я не
сомневался, что так и будет – особенно, если Мирэ не забыла обговорить с его
женой покрой женского нижнего белья. А вот если забыла – то я буду ржать до
упаду, слушая, как она матерится при виде кружевных панталон и «тряпицы,
поддерживающей груди» (а уж этот предмет средневекового женского туалета на
корню сгубил сотни эротических сцен в фэнтезийных романах, авторы которых
пытались блеснуть знаниями деталей или были вынуждены по сюжету описывать
раздевания приличных девушек, не пренебрегающих бельём, если у кого-то язык
повернётся так поименовать пресловутую «тряпицу»).
6
- Ну и что
скажешь? – поинтересовался я, когда мы вышли из мастерской.
- О чём? О
твоих покупках? Хотя, «покупки» – не подходящее слово, ты же не платил. А мог
бы хоть на пару монет раскошелиться. Жмот.
- Он на одних
только штанах с карманами бешеные барыши срубит, – пожал плечами я. – А
спрашивал я не про то. Какие мысли насчёт магического переводчика? Ты ведь
вроде теоретически в магии разбираешься.
- Не только
теоретически, – огрызнулась Мирэ. – Но не в такой. У тебя какой-то сбой вышел,
что перевод не работает. А в чём проблема – я без понятия.
- Батарейки
сели. А может, вовсе в комплект не входят, – хмыкнул я. – Моя аура работает не
на той волне или что-то в этом роде. Как думаешь? Ты чистку или настройку ауры
проводить умеешь? Хотя нет, лучше не надо.
- Не
доверяешь? – обиделась она.
- Да нет,
просто мы пока не знаем, какие возможности нам достались при перемещении. Как
бы в погоне за языкознанием не лишиться чего-то поважнее. А вот как насчёт
симпатической магии? Выдерни-ка волосок.
Не дожидаясь
вопросов, я сам выдернул с головы Мирэ пару волос. И тут же – не дожидаясь
подзатыльника – направился к ближайшему прохожему.
- Эй,
уважаемый! – окликнул я его.
- Чего тебе?
– неприветливо отозвался тот.
- Не местный
я, города не знаю, только прибыл. Где тут ближняя оружейная лавка, не
подскажешь?
- Свернёшь за
угол, там до ближайшего поворота, потом пять домов пройдёшь и увидишь, –
объяснил он, сопроводив пояснения жестами.
Я коротко
кивнул в знак благодарности и вернулся к спутнице.
- Работает, –
сообщил я. – Не пожалей чуток попортить причёску ради дела. Пара волосков долго
не протянет, а вот тонкий волосяной браслет, по типу фенечки, в самый раз
будет. Можно и с нитками сплести для прочности. Умеешь?
- Я тебе что,
хиппушка какая-то, чтоб фенечки плести, – буркнула девушка.
- Ладно,
сообразим что-нибудь. Пойдём пока в оружейную лавку заглянем, мне нужен меч
поприличней той железяки, что у меня сейчас.
Лавка оказалась
в указанном прохожим месте. Не слишком презентабельная, скорее даже убогая
лавчонка, но пока сгодится и такая – уж хоть пара средней паршивости клинков
там найдётся. А потом, вместе со сменой имиджа, обзаведусь и приличным
арсеналом.
- Мне нужен
меч. Прямой обоюдоострый полуторник хорошей ковки, – объявил я с порога.
Лавочник
оглядел меня придирчивым взглядом. Нехорошо, зря я поспешил, надо было
дождаться, когда портной закончит работу. В конце концов, нет никакой срочности
в приобретении меча.
- Обычный или
особенный? – осведомился оружейник.
- Самый
простой меч, без всяких выкрутасов, – отрезал я.
- Жаль… А то
есть у меня один особый клинок… Можно сказать, легендарный…
Я скептически
хмыкнул и окинул лавку пренебрежительным взглядом.
- Волшебное
оружие нынче не в моде, – пожал плечами торговец. – А охотники до него, как
правило, платить не любят, предпочитают добывать с боем.
- Мне нужен
обыкновенный полуторник. Только честная сталь, – процедил я.
- А всё же
взгляни, – настойчиво повторил он, вытащив из-под прилавка клинок. Трёхгранный,
со вторым коротким лезвием на оголовке эфеса.
- Нет! –
прорычал я.
- Ты чего
психуешь? – удивилась Мирэ.
Я только
яростно замотал головой в ответ.
- Как угодно,
– снова пожал плечами оружейник. – Вон пара полуторников на стене. За полтора
золотых отдам оба. Хотя, чего это я, зачем кому-то два полуторника.
В его тоне
проскользнула явная издевательски-насмешливая нотка.
- Ха! – издал
я резкий выдох-восклицание, выхватив оба меча из ножен и проделав несколько
пируэтов.
- Нерационально
это, – покачал головой торговец. – Дополнительная длина не компенсирует лишний
вес. Быстрее устанешь. У тебя и длины рук вполне хватит, чтобы держать
противника на безопасном расстоянии.
- Ха! –
теперь уже насмешливо рявкнул я. – Два-три противника убиваются в четыре-пять
ударов, утомиться не успею. А если больше – тут уж без разницы, какие мечи.
- Дилетант, –
прищёлкнул языком оружейник. – Вот когда тебя убьют – убедишься в моей правоте.
- Я пришёл за
оружием, а не за лекциями, – огрызнулся я, небрежно бросив ему пару золотых.
- Сдачи нету,
– проворчал он. – Бери ещё чего-нибудь в довесок.
Я подошёл к
прилавку. К моему удивлению, это оказалась витрина. Не застеклённая, конечно, а
закрытая кованой решёткой. Мой взгляд сразу упал на наруч с вытравленным
руническим узором – точь-в-точь как во сне-видении. Я обречённо вздохнул. Да
уж, неудачно я выбрал лавку. Но наруч был уж очень хорош. И потом – от меча я
ведь отказался.
- Ладно,
давай этот наруч.
- Он один,
без пары, – сообщил торговец, будто я сам этого не видел. – Пара серебряников
ему цена. Ещё что-нибудь бери.
Мирэ в это
время тоже осматривала прилавок-витрину чуть в стороне от меня. И, похоже,
нашла что-то приглянувшееся.
- Покажите
вот этот нож, – попросила она.
Торговец
послушно выполнил требование. Я тоже подошёл взглянуть. Странноватый клинок
выбрала моя спутница. Лезвие чуть изогнутое, с односторонней заточкой, как у
охотничьего ножа, но уже. С противоположной, не заточенной, стороны – вогнутое,
с зарубками, чтобы раны получались рваными или для захвата клинка противника,
хотя длина ножа к этому и не располагала. А вот рукоять кинжальная,
скруглённая, с короткой гардой. На оголовке – распустившаяся роза, на лезвии у
основания чернёное клеймо, тоже в виде розы.
Покосившись
на оружейника, я заметил, что его лицо малость побледнело.
- Нож тоже
волшебный? – подозрительно осведомился я.
- Нет!
Я сразу понял
– врёт. Но никаких ножей в моём видении не было. Так что пёс с ним.
- Берём, –
решил я. – И мой старый тесак в доплату оставлю.
- Годится, годится,
– закивал оружейник. – А трёхгранный точно?..
- Точно! –
угрюмо подтвердил я, перегнувшись через прилавок, тем самым угрожающе
надвинувшись на торговца.
Мой взгляд
случайно скользнул вниз, и от увиденного я чуть не подавился дыханием. Ниже
пояса тело оружейника, скрытое за прилавком, переходило в змеиный хвост. Тут я
сообразил, что волоски Мирэ давно выронил – когда хватал мечи со стены, – но
торговец меня понимать не перестал. Значит, работал его перевод, а не мой.
- Дорогая,
подожди меня на улице, – попросил я, не поворачиваясь.
Мирэ фыркнула
– видимо, на эпитет «дорогая», – но всё же вышла.
- А я думал,
у нагов по четыре руки, – протянул я.
- Как видишь,
две. Ты что-то перепутал. А может, в твоём мире и по четыре, – спокойно
отозвался оружейник. – Наги, значит? Смешно звучит.
- Наверное,
так прозвали потому, что штаны не носите.
Торговец с
присвистом засмеялся. Я заметил, что зубы у него мелкие и острые, а язык
раздвоенный.
- Откуда ты
про меч прознал, змий-искуситель? – осведомился я.
- Так меч твой
всё же? А чего ж не берёшь? Я его всем нездешним предлагаю. Уж почти полвека.
Никто не берёт.
- И я не
возьму. Хотя, видать, мне предназначен. Но судьбу дурную сулит. А много тут
ходит всяких нездешних?
- Бывает, –
безразлично пожал плечами наг. – Не очень много, но встречаются иногда. Меня
это не касается. Я просто торгую оружием.
- Хорошая
позиция, – одобрил я. – Моя хата тоже с краю.
- Герои долго
не живут, – покивал торговец. – А злодеем быть – морока. Устанешь тех самых
героев истреблять, прут как тараканы.
Да уж,
видать, тараканы водятся во всех мирах без исключения.
- А ты не в
курсе, у кого в этом мире герб с вставшим на задние лапы львом? –
поинтересовался я.
- Знать не
знаю, ведать не ведаю. Не видал, не встречал. Сами мы не местные. Так возьмёшь
«драконий коготь»-то?
- Чего? – не
понял я.
- Да меч тот
пресловутый, трёхгранный, – пояснил торговец. – Легендарный «драконий коготь»,
один из дюжины.
- По три
когтя на лапу, что ли? – уточнил я.
- Откуда я
знаю, с драконами не знаюсь. Может, остальные когти при перековке попортили, –
он рассмеялся. – Легенда это, враньё, скорее всего.
- Не возьму
меч, – в последний раз решительно отказался я.
- Даром ведь
отдам!
Ох уж мне эта
халява! Трудно переть против выработанного всей жизнью рефлекса. Но надо. Я решительно
покачал головой и, приладив полуторники за спину, а наруч нацепив на правое
предплечье, вышел.
Мирэ стояла
прислонившись к стене и скрестив руки на груди. Выражение её лица предвещало,
что за выставление её за дверь мне в ближайшее время предстоит знатная взбучка.
- Не желаешь
опробовать покупку? – указал я на нож у неё на поясе. – И заодно сделать
стрижку.
Она хмуро на
меня зыркнула и молча отрезала тонкую прядь волос. Подумав, отрезала вторую. С
горем пополам в четыре руки мы сплели их в кособокую косичку. Ничего, сгодится.
Я попытался
снять наруч, чтобы повязать «фенечку» на запястье. Наруч расстёгиваться не
желал. Да и самой застёжки видно не было вовсе. Поторопился я, следовало прежде
запор изучить, он с секретом оказался. Кое-как я сдвинул наруч чуть выше, так
что Мирэ смогла завязать волосяную косичку у меня на запястье.
- Капни на
неё пару капель крови, для надёжности, – попросил я.
- Ещё вены
из-за тебя резать прикажешь?! – возмутилась девушка.
- Палец
проколи, – вздохнул я. – Что за мелодрама.
Проворчав
что-то под нос, Мирэ последовала совету. Я сдвинул наруч обратно, запихав под
него фенечку. Моргнул – и увидел, что на металле возник новый узор. В виде
косички – ровной, в отличие от настоящей. Я торопливо надвинул рукав – незачем
моей спутнице знать, что наруч не простой, а то начнёт расспрашивать, про
видение прознает…
- Всё, на
сегодня дела окончены, хорошего понемножку, – нарочито бодрым тоном объявил я.
– Пойдём в таверну, к пиву и мягкой постели.
Девушка ожгла
меня гневным взглядом.
- Про постель
– это был не намёк. Никакой двусмысленности. Спим по очереди. Ты ночью, пока я
в карты играю. Я – утром и первую половину дня. Кстати, колоду мне достала?
- Достала. Ты
об этом узнал бы ещё днём и мог изучить правила, если б не орал, как резаный,
во сне и не паниковал от кошмаров, как маленький, – язвительно поведала Мирэ.
- Вот и
ладненько, – кивнул я, проигнорировав её ехидство. – Теперь-то у меня есть всё,
что требуется.
- Значит, я
тебе больше не нужна?
- В плане дел
– нет. Только для души, – честно ответил я.
- Для души, –
фыркнула она. – А для тела?
- Это
желательно как приятное дополнение и сопутствующий результат. Но не самоцель.
- А какая же
цель?
- Ну, пока и
того, что ты просто рядом, достаточно, – отозвался я. – А для серьёзного обсуждения
взаимоотношений ты сейчас не в том настроении.
- Нет никаких
отношений, – отрезала она. Хоть не добавила, что и не будет, и на том спасибо.
И так, как ножом по сердцу.
Совсем я
размяк, романтик. Эх… первый раз такие проблемы. Прямо и не знаю, с какой
стороны к ней подходить. Пытаться пудрить мозги пустыми красивыми словами не
хочется, да и не поверит – слишком цинична. Дитя двадцать первого века, где
настоящие чувства забыты, а признания превратились в банальные штампы. «Я люблю
тебя, жить без тебя не могу, души в тебе не чаю» – как часто это повторяют, не
вкладывая в слова искренности, превратив их в пустозвонство.
Ну я и сам
виноват. Неправильно начал наше знакомство, преподнёс себя не с той стороны.
Циничный шут со слегка похабными или грубоватыми шуточками. Когда такой
начинает говорить о романтике – выглядит нелепо. «Все мы носим маски» – и как
часто любимая маска прирастает к лицу. Не оторвать даже с мясом. А та, перед
кем готов обнажить истинную сущность, не желает заглянуть под личину, которую ей
представили при первой встрече. Проклятье, как говорится: знал бы где упаду –
соломки бы подстелил. Но сделанного не воротишь, прошлого не переиграть. А
теперь в любых моих словах Мирэ ищет скрытый смысл и предпочитает понимать всё
превратно – в соответствии со сложившимся мнением обо мне, а не с реальностью.
Конечно,
цинизм и паранойя обычно являются отличным защитным барьером, ограждающим от
попыток навешать на уши лапши. Но в любом заборе всегда следует оставлять
калитку и держаться наготове, чтобы пропустить за стену то, без чего жизнь не
имеет смысла – дружбу, любовь… А если излишне перестраховаться и расстреливать
ещё на подступах всех и вся приближающееся к суверенной территории, то можно
потерять больше, чем если бы оборонительных рубежей вовсе не было – и в куче
мусора можно отыскать бриллиант, если постараться, а вот запираясь в
хрустальном дворце, только потеряешься среди собственных искажённых отражений,
не признав свою судьбу, даже когда она подойдёт и отвесит подзатыльник.
От погружения
в бездну метафор меня отвлекла лёгкая боль в руке. Оказалось, я скомкал в
кулаке зажжённую сигарету. Даже не заметил, как закурил, чисто машинальное
привычное движение. А в этом мире нельзя настолько отрываться от окружающей
обстановки, иначе можно и головы лишиться.
Смятый окурок
как-то странно зашипел. Я отшвырнул его и стёр с ладони пепел. Ни следа ожога.
Странно, что ещё за фокусы… Неужто волшебство наруча? Или симпатическая магия?
Впору идти местного чародея искать, чтоб разъяснил, что к чему. Нет уж, не дождутся.
От многого знания – многие беды. Лучше следовать известному принципу
программистов: если всё работает – главное, ничего не трогать и не менять.
Мы уже
подошли к таверне – даже в этом мире автопилот не подвёл и, пока я был в
задумчивости, доставил на место. Я потёр руки в предвкушении предстоящей
карточной игры. Если всё сложится удачно, моими стараниями этот кабак скоро
превратится в первое казино средневекового мира. Что ж, пьянство и азартные
игры позволят отвлечься от бесполезных рефлексий. А дальше – жизнь покажет.
Прежде всего, надо выжить и избежать проблем – а также исполнения видения.
Жизнь – игра, и ради важной цели я не постесняюсь мухлевать.
«Когда я снова смог видеть, то обнаружил себя находящимся в совсем другом месте»
На мой взгляд, слишком много лишних слов. Ведь можно же проще и короче: «Когда зрение вернулось, я обнаружил себя в другом месте». И таких предложений, к сожалению, много.
Далее.
«Оставалась одна возможность: я провалился в нестабильный портал»
Вот прямо так, сразу, ГГ делает безапелляционный вывод: нестабильный портал! Почему портал, почему нестабильный? ГГ, видимо, либо физик-теоретик, хорошо разбирающийся в теории проходимых кротовых нор Морриса-Торна, либо каждый день проваливается в такие топологические червоточины и просто к этому привык.
Буду читать дальше, но пока такие вот соображения…
Ну раз таких предложений много, то можно считать, это у ГГ стиль мышления такой, повествование ведь от первого лица.
Насчёт нестабильности портала - подразумевалось, то стабильный должен находиться в одном и том же месте постоянно, а не внезапно появиться ненадолго. Спасибо что обратили на это внимание, надо будет поправить, прояснить эту мысль.
А насчёт физика-теоретика, вот вы ведь не физик-теоретик, но кое-что об этом знаете, вот и ГГ тоже. )) В общем-то любой, кто читал фантастику, сделает подобное предположение.
«Вручную, даже имея кастет (в данном случае, природный), убить человека, владеющего мечом – не так уж просто. Минуту! Вы заявляете, что это – ролевик, а не бандит и не спецназер, а ролевик приучен играми не бить в «запретные зоны», ибо выгон – на первый раз, и перестанут брать на игры – со второго. Кроме того, бьет не в полную силу и избегает, по возможности, колющих ударов – дубьем и текстолитом случайно можно нанести даже смертельный удар, «уколов» в незащищенный живот. Именно из-за этого ролевик завсегда проиграет реконструкторы-консерве, даже умея не хуже него фехтовать. Дальше. Если человек имеет при себе меч – он минимально им умеет не просто драться, а убивать. Это немного разные вещи. Вряд ли это простой горожанин, в этом случае был бы нож или кинжал, а уже хоть десятого сына эсквайра (не говоря о рыцарском потомке) минимум – научат убивать всяких «разбойников». И времени на это хватит, а возможности – найдут, даже если воспитывать парнишку будет вдова эсквайра. Дальше, об арбалетах у стражников. В условиях узких и вихляющих улиц из арбалета удобно стрелять только из заранее присмотренной засады. Быстро и не профессионалу «темных дел» это невозможно, а вот набор алебарда + короткий меч/длинный кинжал + минимальная защита тела (хоть кираса, хоть кожаный доспех с металлическими вставками) даст возможность удобно работать на любой дистанции в городе. Колоть и рубить годендагом на узких улицах затруднительно, зато реально не подпустить близко к себе плохо вооруженную чернь и гнать ее туда, куда нужно. Арбалеты – вооружение либо в войске, либо убийц, либо уж очень поднаторевших бандитов (из тех, кто имеет длинную-блаародную родословную и замки). Ибо, банально дорого и слишком узко используется.
Дальше, об умении играть в первый раз увиденную игру – ну, ладно, допустим он гений зеленого сукна… но «постарался не постоянно выигрывать в кости» - это вообще ни в какие ворота. Он что – бог, что управляет случайностью?»
Внесены правки:
Немного переписана начальная сцена. Меч заменён на тесак. Надеюсь, бандита за дворянина принимать перестанут. :)
Про беготню с алебардами наперевес за одиноким преступником никак согласиться не могу. Подавление бунтов и ловля грабителей - вещи совершенно разного порядка. Арбалетов у патрульных стражников не было, это было предположение героя.
Не плохо. Только вот герой через чур умный. Как будто он каждый день в порталы проваливается. И жесток слишком, неужели он и в 21 веке в посторонних ножами кидается. Ну и конечно, куда же без видения, без него никак. Ну, а в общем не плохо.
Ну что сказать… В принципе понравилось, интригует. НО…
Если не знать, с кого писалась Мирэ, то слова про некромантию, поднятие зомби и т. д. непонятны.
По ходу повествования лично у меня возникла мысль, что героев всё устраивает и возвращаться в реальный мир они не хотят, ибо не описывалось даже слова или мысли об этом.
«Может как-нибудь потом я и облачусь в чёрное с серебром, под стать младшему принцу Янтарного замка» Разве Корвин был младшим?
Что-то ещё мне тут не нравится… Но пока что не сформулировать)) А вообще, очень даже интересно)
«Когда я снова смог видеть, то обнаружил себя находящимся в совсем другом месте»
На мой взгляд, слишком много лишних слов. Ведь можно же проще и короче: «Когда зрение вернулось, я обнаружил себя в другом месте». И таких предложений, к сожалению, много.
Далее.
«Оставалась одна возможность: я провалился в нестабильный портал»
Вот прямо так, сразу, ГГ делает безапелляционный вывод: нестабильный портал! Почему портал, почему нестабильный? ГГ, видимо, либо физик-теоретик, хорошо разбирающийся в теории проходимых кротовых нор Морриса-Торна, либо каждый день проваливается в такие топологические червоточины и просто к этому привык.
Буду читать дальше, но пока такие вот соображения…
ИМХО