Читать онлайн
"Дьявольский аукцион"

— Так, попрошу тишины! Мы начинаем!

Вслед за громким гладким голосом, который совершенно не вязался с грубым лицом и чрезмерно большим подбородком, на котором росла аккуратно ухоженная борода, послышался стук молоточка. Задние ряды начали постепенно успокаиваться, готовясь к предстоящему празднику. Впереди сидели более знатные персоны, а потому они не создавали гул, поддерживая такой мелочью свой авторитет. Все здесь присутствующие, коих насчитывалось почти сотня, имели совершенно человеческий облик, если не считать маленьких дефектов, навроде небольших клыков, хвостов или рожек у лица, проводящего аукцион.

Человеческий мир, один из крупнейших городов Европы, но в то же время собрались здесь отнюдь не люди, а самые настоящие жители Преисподней. Выбираться на поверхность для проклятых тварей довольно затруднительно, но этот аукцион того стоил. Все души грешников должны проходить через Совет Смертных Грехов, где заседали высшие и древнейшие демоны, а потому лакомый кусочек таким архидемонам, как они, вряд ли бы перепал. Душа любого грешника имеет свой вкус, в зависимости от того, что он совершил, с какой целью, его мировоззрение и так далее. К сожалению, чего-то особенное трудно найти, и даже вышедшим за рамки обычных демонов архидемонам создавало трудности достать что-либо без опостылевшего привкуса слабохарактерности, эгоизма и лености. Но, как известно, законы нужны, чтобы их нарушать, и даже среди демонов нашелся один храбрец, осмелившийся ослушаться высших демонов и забирающий души особых грешников до того, как они пройдут отбор Совета Смертных Грехов. И этот бесстрашный демон сейчас стоял на подиуме у трибуны и готовился вести свой аукцион.

— Я же попросил тишины! — голос аукциониста прозвучал грознее, а удар молотка громче.

После этого замолчали уже не только трибуны, но и демоны на балконе, являющиеся приближенными, свитой или знакомыми находящихся внизу архидемонов.

— Вот и славно! — один из множества подмастерий Сатаны поправил галстук и, прокашлявшись, продолжил. — Итак, сегодня мы проведем наш семьдесят второй ежегодный аукцион! Сегодня зал куда более полон, чем обычно. Надеюсь, это вызвано повышенным интересом к товару, чем желание выслужиться, сдав меня и моих "людей" Совету Смертных Грехов. Но, давайте, не будем о плохом! — тут же оборвал себя демон. — Как вы знаете, мелких демонят становится всё больше, поэтому собирать уникальные души грешников всё труднее, чтобы на нас не донесли высшим демонам. В связи с этим за весь год мы смогли собрать всего семь душ, которые и представим вам на нашем сегодняшнем аукционе. Прошу любить и жаловать!

— Пф, только семь? — фыркнула особа из первого ряда. — Зачем я только пришла сюда? Опять какую-то дешевку предложат, а я, между прочим, рискую не меньше вас, приходя на ваш аукцион.

Аукционист строго посмотрел на нахальницу, но, увидев, кто это, виновато улыбнулся и сказал:

— Что вы, мисс! Может, и не весь, но у нас точно найдется товар, который вас заинтересует.

Девушка снова фыркнула.

— Ну, раз уж пришла, не уходить же сразу!

Ей была одна из старейших суккубов — Пеирасмос. Даже приняв человеческое обличие, своей неописуемой красотой она ясно давала понять, к какому разряду демонов принадлежит. Длинные волосы ниже плеч, гладкая кожа, сладкие губы — складывалось ощущение, что демонесса хоть сейчас готова соблазнить какого-нибудь человечишку. И, как подобает знатной особе, она подобрала себе наряд побогаче и ярче. Лишь змеиный язык и длинные клыки доказывали, что она всё-таки одна из слуг Падшего.

— Милочка моя, ну что вы возмущаетесь? — усмехнулся сидящий рядом с ней щуплый старичок с козлиной бородкой. — Насколько я помню, вы ещё ни разу не ушли с этого аукциона с пустыми руками.

— Это кого ты милочкой назвал, Клопи? — оскалилась Пеирасмос. — Научись, наконец, разговаривать со старшими, как подобает!

— Милочка, — не переставая улыбаться, ответил старик. — вы старше меня всего на пять лет, что, если учитывать наш тысячелетний возраст, не имеет особого значения. К тому же, если мне память не изменяет, архидемоном я стал пораньше вас.

— Попрошу тишины! — демон, проводящий аукцион, вновь застучал молоточком. — В ваших интересах же, чтобы торги поскорее начались. Ведь, чем быстрее они начнутся, тем быстрее закончатся, а пропадать надолго из поля зрения ваших владык может кончиться не слишком благополучно для каждого.

Суккуба и заразитель-клептоман недовольно переглянулись, но промолчали. Действительно, гнев своих Грехов они знали непонаслышке и хорошо запомнили эти моменты за свою тысячелетнюю жизнь.

— Правильно. Кончайте тянуть время, — раздался справа от Клопи и Пеирасмос густой бас.

Это был демон гнева — ещё тот гигант проклятого мира, даже в человеческой форме сохранивший внушительную внешность, подошедшую бы опытному бодибилдеру. В отличие от остальных собравшихся, выглядящих богато или строго, он был одет в еле держащуюся на широких плечах майку с надписью "Come to me, sinner!". И для демона столь агрессивного греха он также оставался слишком спокойным.

— Не лезь не в свои дела, Фимос! — зашипела Пеирасмос.

Гигант посмотрел на неё сверху вниз и, скрестив руки, хмыкнул:

— Женщине слово не давали.

— Ах ты!

Суккуба вскочила с места. Её накладные ногти с маникюром отпали, а на их месте начали расти длинные острые когти. Она бы и дальше продолжила трансформироваться, но аукционист встрял в их перепалку:

— Господа, господа! — молоток застучал ещё яростнее, чем в прошлые разы. — Вы сами у себя крадете время! Разберетесь друг с другом чуть позже и подальше от этого места!

Пеирасмос гневно посмотрела на Фимоса, но её лицо уже вновь начало приобретать черты внеземной красоты. Через секунду она была само спокойствие и дружелюбие, будто и не хотела только что порвать обидчика на лоскуты.

— Что-то я погорячилась, — извинилась она и повернулась к демону гнева. — а вас я попрошу впредь следить за своим языком. Мало ли что может с вами случиться, когда вы будете спать.

Фимос в ответ лишь хмыкнул. Инстинкты подталкивали его продолжить выводить демонессу из себя, но он уже был сыт, да и явился на аукцион не за развлечением, а товаром, потому повернулся в сторону сцены, куда уже начали выводить первый лот.

— Итак, номер один, — громко продекламировал аукционист, презентуя свой товар. — губернатор области, знатный коррупционер, загубил два начинающих бизнеса, конкурирующих с его основным источником дохода — фирмой-производителем консервант. Дважды женился. После шести насильственных актов над первой женой развелся и женился заново. Вторая жена не имела ничего особенного — просто для вида, что он хороший семьянин. Имеет сына от первого брака, которого сам постоянно избивал после того, как побывав на Днях рождениях многочисленных "друзей", этот милый ребенок начинал напоминать ему первую жену. В дальнейшем сын вырос в обычного бесхребетного, но чрезмерно наглого юношу. Был уличен в трех актах насилия над девушками, к 18 годам побывал в семи ДТП, одно из которых закончился летальным исходом двух из участников, был уличен за употребление наркотиков и их продажу. Все эти случаи наш дорогой губернатор смог аккуратно замять, подкупая следователей, адвокатов и судей, а также подставляя посторонних людей…

Толстяк, возле которого стояли, кровожадно ухмыляясь, два бесенка, сейчас выглядящие, как приличные с виду полицейские, весь дрожал и оглядывался по сторонам. Его руки, закованные в цепи, и голова с проплешиной на макушке потели, будто он уже оказался в Пекле. Теперь уже бывший губернатор знал, что умер, вот только покоя, который, как он думал, наступит после смерти, не последовало. Вместо этого он стоял на сцене перед толпой народа, чей взгляд говорил о нем только одно — какая прелестная закуска! Если тишины не последовало, а Рая он однозначно не заслужил, губернатор сейчас мог стоять только перед одними существами — демонами.

Переводя взгляд с одной оскаленной пасти на другую, толстяк начал резко соображать. Долго вспоминать не пришлось — чтобы получить доверие как можно большего народа он запоминал не только тексты, но и многое другое. Дрожащие губы судорожно распахнулись и из них донесся шёпот.

— ...а после снес все детские площадки, что сам же и поставил, и сдал на металлолом, в результате чего заработал..., — аукционист замолчал, услышав бормотание, и, заметив, что это губернатор, усмехнулся и, подозвав прислуживающего ему беса, шепнул ему что-то.

Узнав приказ, низший демон тоже усмехнулся и скрылся, а через секунду уже стоял перед господином с микрофоном. Взяв прибор, демон подошёл к губернатору, который всё также безумно оглядывал хищный зал и бормотал себе под нос, совершенно не обращая внимания на то, что творится вокруг, и поднёс его к губам мертвеца. В следующее мгновение над залом разнеслось:

— ... Отче наш на Небеси…

— Господа, вы это слышите? — повернулся аукционист к собравшимся покупателям. — Да он святотатствует!

По залу пронеслась волна смеха, а демон погладил грешника по голове и жалеюще произнес:

— Бедняжка, он всерьёз надеется, что за молитву после смерти ему простят всё, что он натворил при жизни!

Зал содрогнулся от смеха второй раз, но демон не остановился. Он продолжил развивать тему, всё сильнее разжигая покупателей. Вскоре начало казаться, будто толпа архидемонов пришла сюда не на аукцион, а комичное представление.

Не смеялся только первый ряд. Фимос, Клопи и Пеирасмос сидели с брезгливыми лицами и старались глядеть куда угодно, но не на сцену. Фимос, не скрывая скуки, зевал; суккуба достала из сумочки мобильный телефон и писала что-то своей новой жертве; демон краж, прикрыв глаза, поигрывал хвостом. Уж чего-чего, а то, что аукционист просто набивает цену своему товару, они прекрасно понимали. Вот только их тысячелетний опыт обмануть было трудно.

— Опять какая-то дешёвка, — фыркнула Пеирасмос, убирая телефон.

— Полностью с вами согласен. Даже мне, специализирующемуся на кражах, уже опостылели все эти коррупционеры, — кивнул Клопи.

— Угу, а эти недоростки еще слушают его! — хмыкнул Фимос, оглядываясь на задние ряды.

Наконец, аукционист посчитал достаточным продвижение своего товара и вернулся к трибуне, оставив бедного губернатора, уже сорвавшего голос, продолжать стоять, едва удерживаясь в сознании. Отдав микрофон бесу и протерев выступивший на лбу пот, демон сказал:

— Что ж, о первом лоте вы теперь всё знаете, можем приступить и к торгам. Стартовая цена — четыре низшие души!

Покупатель нашелся сразу. Взметнулась рука из четвертого ряда, предлагая пятерых низкосортных грешников. Но аукционист старался не зря. Вслед за первой взметнулась вторая рука, третья, и началась настоящая баталия. Каждый из демонов предлагал цену всё выше и выше от стартовой. Аукционист лишь успевал проговорить новую цену и начать отсчёт заново. В конце концов, губернатор был продан за двадцать четыре низшие души и двух слуг. С балкона спрыгнуло два амбала и, подхватив под руки, всё-таки не выдержавшего и потерявшего сознания человека, понесли его из зала в отведенную для заключения договора о приобретении товара за соответствующую сумму комнату.

— Что творится? — не выдержала Пеирасмос и цокнула языком. — Чтоб за обычную душу среднего качества, которых пруд пруди, платили по двадцать четыре низших души? Да услышь об этом Искуситель, он от смеха лопнет!

— Тише, тише, — принялся успокаивать суккубу Клопи, мигом потеряв своё спокойствие. — не стоит упоминать в этом месте о своем господине. Вы же знаете, что он может узнать, где вы в таком случае, а это ничем хорошим нам не сулит. Просто представьте, что эта молодёжь никогда не пробовала поистине драгоценных душ, вот и переплачивают за дешевку.

Пеирасмос недовольно посмотрела на старого воришку, но губу закусила. Действительно, поминать об одном из Грехов не особо отличается от его призыва. А какие наказания Искуситель придумывает для своих последователей, она прекрасно знала — сама занимается вот уже более тысячи лет тем же самым, но в гораздо более примитивной форме. От неприятных картин из прошлого суккубу передернуло, и она посильнее запахнулась в соболиную шкурку на плечах.

А аукцион продолжался.

— Итак, — сказал ведущий, и при его взмахе бесы ввели следующего грешника. — следующий лот — телохранитель губернатора, которого вы уже имели возможность видеть.

Человек в кандалах держался на удивление достойно. Им был мужчина лет за сорок в хорошем теле с отсутствием парочки передних зубов и нехваткой мочки правого уха. Несмотря на то, что он не знал, где оказался, телохранитель продолжал стоять прямо, гордо подняв голову. Человек оглядел находящихся в зале и вздохнул. Кровожадность находящихся в здании тварей ощущалась каждым сантиметром тела, а присутствие у кого клыков, у кого рогов лишь подтвердили догадку старого бойца.

— Значит, вот чего я заслужил, да?

После таких слов в зале ненадолго воцарилась тишина, а потом ряды разразились криками одобрения. Чтобы у грешника была такая храбрость, хотя он уже знает, что с ним будет — такое нечасто увидишь. А присутствие смирения без привкуса отчаяния можно считать невероятным деликатесом.

— Господа, вы его слышали? — прокричал аукционист, перекрывая шум зала. — И это только начало! А сейчас все его "приправы" и "специи". В семь лет совершил первое убийство, отправив на тот свет безобидную собаку, показавшуюся ему опасной. Забил до смерти обычной палкой. В одиннадцать лет отправил в больницу своего одноклассника, а после мести со стороны его старшего брата, поджёг их дом, в котором едва не погиб годовалый третий из братьев со своей матерью. Когда через месяц старшеклассник узнал, кто это сделал, отправил его в реанимацию с помощью подручных средств — палки и бутылки. Врачи едва успели спасти бедолагу. После окончания школы, где был на счету за ряд драк с доведением некоторых детей до бессознательного состояния, отправился в армию. Перед выпускным подставил свою учительницу по химии с помощью её же реагентов, создав зажигательную смесь, и зажигалки из-за её придирчивого характера, которая всё время указывала на его несдержанность и донимала при решении задач. В результате педагог получила серьезные ожоги, и её уволили за халатность. Трижды отправляясь в исправительную роту за драки не только с одноармейцами, но и командирами, с горем пополам выпустился. Ах да, за месяц до окончания службы подвёл своего сослуживца, подкинув ему сворованные у лейтенанта часы. В результате тому пришлось всю ночь отдраивать сортиры в то время, как сам виновник отсыпался в кровати. Но это только цветочки, а ягодки пошли, когда он, вернувшись из армии, поступил в силовые структуры. Вот тогда началось самое веселье…

Зал глотал каждое слово ведущего. Демоны, пришедшие на аукцион впервые, однозначно осознали, что явились не зря. Хоть лотов всего семь, но два первых стоили того, чтобы за них побороться. Однако первый ряд так не считал. Слегка заинтересовавшись поведением человека в начале, они в конец разочаровались, когда пошло перечисление всех его "подвигов". Вскоре начались торги.

— Мадам, мне казалось, или вы хотели получить что-нибудь интересненькое. Так почему не пытаетесь получить такую необычную душу? — Клопи искоса глянул на суккубу.

— Несмешная шутка, — фыркнула Пеирасмос в ответ. — это в наши времена такая душа — редкость, а лет триста назад этим можно было лакомиться хоть каждый день. Что за глупые архидемоны нынче пошли!

— Да ладно вам, не может же цена за такого человека подняться слишком высоко, — усмехнулся воришка.

Но, услышав финальную стоимость, аж поперхнулся.

— Что? Двадцать две низшие души? За него? Что твориться с нашим миром?!

— Да-а, — встрял в возмущенные реплики собрата Фимос. — демоны пошли совсем никакие. А в начале как было, помните? Народу немного, все держатся друг друга, в лицо знают. Среди таких трудно найти грешников. Да и сами люди нам противились, сколько усилий надо было приложить, чтобы соблазнить хотя бы одного. А как только начали строиться большие города, так всякий сброд и полез. Сейчас уже даже силу применять не надо — слегка подтолкнул человека, и он уже тебе и ужин, и завтрак, и обед приготовил. Раньше нас было немного, зато те, кто выживали, обязательно становились архидемонами, а кто и высшими. А за последнюю сотню лет даже одного нового архидемона не появилось, зато шелупони развелось — хоть их есть начинай.

— Тьфу, не говори таких противных вещей! — возмутилась Пеирасмос. — Демоны же на вкус хуже падали! Но я с тобой соглашусь — раньше было не так скучно, да и Совет Смертных Грехов не бушевал так сильно. А сейчас приходится на этом аукционе, за который могут и в могилу повелители свести, сидеть, чтобы получить что-нибудь стоящее.

Троица архидемонов проследила, как уводят душу телохранителя, и повернулись обратно к сцене, на которой аукционист зловеще улыбался.

— А теперь, господа, попрошу внимания! — зал притих. — Сейчас вы увидите того, кто помог нам заполучить первые две души. Встречайте, третий лот, убийца!

— Пф, опять киллер, — не удержалась от комментария Пеирасмос.

Но аукционист в ответ только улыбнулся:

— Не совсем. И, я вам гарантирую, он вам понравится.

Ведущий хлопнул в ладоши, и на сцену вывели третий лот. Когда новая душа грешника предстала перед архидемонам, зал онемел. Даже у сидящих в первом ряду вечно недовольных товаром Пеирасмос, Клопи и Фимоса глаза расширились от изумления.

На сцене стоял невысокий мальчик, на взгляд лет тринадцать-четырнадцать. Висящая на нем мешком футболка не по размеру и растрепанные давно нестриженные черные волосы ясно говорили, что малец не из благополучной семьи. Но, что архидемонов поразило больше всего, так это его глаза. Полуприкрытые и неживые они оглядывали каждого сидящего в зале, и в то же время казалось, будто он смотрит сквозь присутствующих. Подросток совсем не излучал ни страха, который обычно присутствует у оказывающихся на сцене, ни депрессии и обречённости, ни отрицания, ни смирения, что довелось видеть у телохранителя. Казалось, будто он совсем ничего не чувствует, но по своему многолетнему опыту трое архидемонов знали, что у любого человека есть пусть и слабые, но чувства. Их просто надо уметь находить и вот тогда это будет всё равно, что раскрыть кокосовый орех, находясь на острове без пресной воды.

— А ты нас не обманываешь? — Клопи хотелось точно узнать, что малец настоящий грешник, иначе вкус мог слегка подпортиться. — Уж простите, но не особо вериться, что этот ребенок мог убить губернатора, да ещё и с охранником. А вот в твоей бесчестности мне сомневаться не приходиться — ты ведь последователь Сатаны, Греха Обмана.

— Пожалуйста, следите за словами, сударь, — услышав имя своего господина, аукциониста передернуло, и он нервно заозирался по сторонам, будто его владыка вот-вот явится к нему. — я, конечно, совращаю обманом людей, но, согласитесь, зачем мне так поступать с вами? Вы ведь мои дорогие клиенты, а этот аукцион далеко не последний, так зачем же мне подставлять себя? А с мальцом я гарантирую, что всё в порядке. Если позволите, я зачту, в чём дело.

Аукционист перевернул лист, лежащий на трибуне перед ним и, прокашлявшись, вновь заговорил громко и четко:

— Перед вами стоит всего лишь ребенок. Он прожил жалких четырнадцать лет, но уже умер, да ещё попал в число грешников. Что же произошло? Этот ребенок — воспитанник детского дома. В девять лет в результате нечастного случая он лишился родителей. А догадываетесь, в результате какого? Аварии, устроенной сынишкой знакомого вам губернатора! Поэтому последние пять лет он вынашивал план мести. В детском доме к воспитанникам относились халатно, а потому ему не составило труда найти и прочитать парочку книг по химии и физике, а также отлучаться на несколько часов, а то и дней. А месяц назад он узнал, что их детдом собирается навестить губернатор, и благодаря накопленным знаниям и наличию всего необходимого приготовил небольшую взрывчатку. Результат вы можете видеть сами — три души грешников одновременно поступили на наш аукцион. Вы только посмотрите на него — совершил самоубийство, забрав с собой ещё двух людей, вынашивал план мести пять лет, при этом ни с кем не обмолвившись, и ни тени эмоций на лице! Согласитесь, разве не интересный ребёнок?

Этой речи архидемонам хватило. Пеирасмос, Фимос и Клопи, одновременно переглянулись. Действительно, людей, вынашивающих план мести и так жестоко расправляющихся со своими обидчиками, немало, но каждый из них переполнен злобой и ненавистью. Они слишком эмоциональны, но тут совершенно другой случай. Стоящий перед ними ребёнок, казалось, совсем ничего не испытывает, и от этого каждому из них лишь сильнее хотелось узнать его вкус. Пеирасмос, Клопи и Фимос не собирались отпускать столь редкий экземпляр, но для того, чтобы его добиться, требовалось превзойти конкурентов, сидящих на одном ряду.

— Но это только основное блюдо, — продолжал аукционист. — закуска не менее важна. А из более мелких грешков у него складывается весьма красивая мозаика…

— А вас даже больше, чем я рассчитывал.

Ведущий замолчал. Зал также недоуменно посмотрел на до сего момента тихо разглядывающего присутствующих лот. Но даже после того, как он открыл рот, лицо мальчика не изменило своего пустого выражения. Однако быстро пришедший в себя демон у трибуны мигом стал поворачивать ситуацию, как ему было выгодно. На лице аукциониста появилась ухмылка прямо как во время представления первого лота.

— Господа, какие удивительные слова льются из уст этого юного человека. Я считал, возраст напрямую зависит от взглядов, а оказывается они обратно пропорциональны! Мала блошка, а хочет съесть кошку!

Зал вновь захохотал. Даже первый ряд невольно улыбнулся. Безусловно каждому из них всё больше нравился малец.

Но никто и не догадывался, что смех продлится недолго. В особенности ведущий.

— Демон, живущий всего две сотни лет и за всё время не поглотивший и десяти сотен душ, как же ты жалок. Твой непереставаемый пустой треп мне уже надоел.

Зал мигом смолк. Никто не заметил, что произошло, но каждый видел, как ставшая на секунду пурпурной и когтистой рука мальчика начала приобретать обратно телесный цвет. Цепи больше не сковывали мальца, а один из бесов скулил на полу со сломанной рукой. Стоящий с другой стороны горе-охранник моментально сообразил отскочить от столь опасного объекта. Аукциониста нашли не сразу, а, когда увидели, по рядам пробежался напряженный ропот. Демон сидел, прислонившись к стене и не шевелился. Его чистые камзол и рубашку заливала сочившаяся из горла кровь. Головы у адской твари не было — её разбросало маленькими кусочками по всей сцене.

— Что произошло?

— Кто он?

— Убил демона?

Отовсюду доносились интересовавшиеся каждого из присутствующих вопросы. Пеирасмос, Фимос и Клопи молчали. Постепенно каждый из них приобретал свою истинную форму. Существо, так легко уничтожившее демона, могло в любую секунду наброситься на них, и вероятность этого была совсем не мала.

Но мальчик будто не обращал на них никакого внимания.

— Дьявол! Демонов всё больше, а толку от них всё меньше. Раньше один стоил тысячи свежих хороших душ грешников, а теперь попробуй найти хоть одного, способного заменить жалкий десяток, — ребёнок рассуждал, будто находился совсем один, после чего обернулся в сторону убитого им аукциониста и громко вздохнул. — Эх, видно, придется качество возмещать количеством.

Малец подошел к мертвецу, и в этот момент по залу пробежался холодок ужаса. Как только бывший секунду назад "третий лот" докоснулся до ведущего, тело проклятого начало сохнуть. Оно скукоживалось, а лившаяся совсем недавно ручьем кровь, испарялась на глазах. Прошло всего несколько секунд, как тело уже нельзя было определить, как существо из Преисподней.

— Неужели, Лолупата? — дрожащим голосом прошептал Клопи.

— Что, левая рука Вельзевула, Греха Обжорства? — взвизгнула Пеирасмос.

В этот момент каждый находящийся в зале понял, что сопротивление бесполезно. Пропасть между ними и ЭТИМ высшим демоном была непреодолима, сколько бы лет ты ни прожил. Трудно стать хотя бы высшим демоном, а уж приближенным Смертного Греха — шанс один на миллион!

Интеллигенты, пришедшие увидеть шоу; благородные дамы, желающие получить немного душ, — все они исчезли. Теперь зал наполнился обычной обезумевшей толпой, в которой слабые оказывались затоптанными, а задние растаскивали передних, в надежде добраться до выхода первыми. Больше толпа не походила на людей — теперь это была стая диких животных, пытающихся спастись любой ценой. Нет, человеческий облик они сохранили, но также, как люди перестают быть собой, находясь в тесноте в опасной ситуации, так и считавшие себя до сего дня великими архидемоны, словно крысы бежали, не замечая, что твориться вокруг.

— Двери заперты!

Вся орава остановилась, как вкопанная. Четыре демона, ещё как только начались непонятности, попытавшиеся по-тихому уйти, напирали всеми силами на дверь, но та, казалось, будто влита в стены и пол. В этот момент архидемоны потеряли последний рассудок: кто-то из них принялся бешено стучать в дверь и проситься, чтобы их выпустили; другие пытались влезть на балкон по гладким колоннам, не зная, что их помощники сейчас находятся в том же положении; третьи падали на пол и начинали просить прощения у своих повелителей, но те не внемли их мольбам. Одни лишь Пеирасмос, Клопи и Фимос продолжали хоть как-то держать себя в руках.

— Вы даже не представляете, сколько трудов мне стоило найти вас, пробраться сюда, да еще запечатать выходы. Я пять лет голодал, и что я вижу, придя сюда? Кучка жалких недоархидемонов, всего лишь единицы из которых способны утолить мой голод хотя бы на год. Но, надеюсь, я ошибаюсь.

Задние ряды оглянулись и с ужасом вскрикнули. Даже Пеирасмос, Фимос и Клопи не смогли сдержать страха. Перед ними стоял вовсе не мальчик — это было маленькое существо чуть выше колен с маленькими ножками и непомерно большой головой. Оно смотрело на собравшуюся у запертых дверей толпу своими слишком великими немигающими глазами, черными, как ночь, и бездонными, как небо, а его рот, заполненный маленькими острыми зубками, в прямом смысле тянулся от одного заостренного, словно у гоблина, уха до другого. На первый взгляд его можно было посчитать просто ужасной игрушкой, но демоны знали его настоящую суть. Это был истинный облик Лолупата.

Быстро облизнув пересохшие губы, Пеирасмос быстро затараторила:

— Ты же левая рука Вельзевула? Получается, тебя послал Совет Смертных Грехов? Мы готовы сдаться без сопротивления! Где демоны, которые будут нас конвоировать?

Получить наказание от Искусителя Пеирасмос уже не считала чем-то особо страшным. По крайней мере, после него суккуба останется живой, а приговор у Лолупата только один — высушивание всей жизненной энергии, оставляя на месте существа хрупкие кости и прах.

— Совет Смертных Грехов? Ты думаешь, высшим демонам и Смертным Грехам есть дело до такой мелочи, как вы? Зачем мне с ними работать, — и так широкая улыбка пожирателя стала еще шире. — ведь тогда они испортят всю трапезу!

В этот момент надежда окончательно погасла в глазах архидемонов. Теперь у них не оставалось ни шанса выбраться отсюда живыми. Считая минуту назад себя хищниками и распоряжаясь чужими жизнями, в один момент они сами стали жертвами.

— А теперь, давайте, посмотрим, что такое отребье, как вы, может предложить за СВОЮ душу?